— Да, пожалуй ты прав, — сказал Шон. — Странно, особенно учитывая ее наряд. Хотя с другой стороны, — оживился он, — это ты питаешь относительно нее какие-то иллюзии, а по мне так она вела себя совершенно в своем духе. Ледяная дева!
— А он? Его она заморозила?
— Мне Филип нравится, но тебе никогда не приходило в голову, что он из этих? — Шон подмигнул Кайлу. — Что ему в противном случае мешает с женщинами общаться?
— Ну, ты сказанул! — возмутился его друг. — Ты замечал, как он на задницы ребят заглядывается в Тренировочном зале? — Шон отрицательно мотнул головой. — Да я ни от кого не слышал таких верных наблюдений за женщинами, как от него. Он их, по-твоему, из научного интереса изучает? — возмущался Кайл.
— Не знаю. Сам же видел, какой он поначалу дерганый ходил, все признаки недотраха были налицо.
— Не буду спорить, ты по этой части эксперт, Шон. Но признаки недотраха не есть признаки мужелюбства, скорее наоборот. С мужиком, наверное, проще договориться.
— Ладно, тут можно долго гадать, а все равно не узнаем, правы или нет, если он сам не скажет.
— Может, когда-то и без него узнаем, а я лично пока продолжу наблюдения.
На следующий день после бала Филип отправился провести вечерок в казарме. Его подруга не возражала, ведь ночь оставалась в ее распоряжении. К тому же девушке хотелось послушать, как гвардейцы будут обсуждать ее бальный наряд и «знакомство» с их новым другом. Гвардейцы в первую очередь засЫпали Филипа вопросами о наличии-отсутствии белья под платьем Ив. Он отшучивался как мог, но потом все же пришлось сказать правду.
— Ты обещал высказать о Евангелине мнение знатока, — напомнил Филипу Шон. — И каково же оно?
— Тебе представить полный отчет о ее характере, умении танцевать и вести беседу? — Филип тянул время, собираясь с мыслями, дабы не ляпнуть лишнего при затаившейся в потайном ходе подруге. — Или ограничиться сообщением, как от нее пахнет и какова на ощупь ее грудь?
Гвардейцы заржали, раздались возгласы типа:
— Танцы и разговоры не интересуют, это точно!
— А тебе удалось пощупать ее грудь?
— А до зада дотянулся?
Филип, улыбнувшись, покачал головой.
— Ребята, неужели вы думаете, что я мог беспрепятственно тискать дочурку на глазах у папаши, да еще принимая во внимание ее платье?
— Старикан с тобой как с родным носится! Это ее он за бедную родственницу держит. И платье такое она без его позволения не надела бы. Значит, он сам хотел тебе подарок сделать, а ты, получается, застеснялся. Что-то на тебя не похоже!
