— Ну, — начал Кавабата, — мне известно лишь то, что напечатано в газетах, но там, кажется, — не все в порядке с матчастью. Газеты написали, что пожар был вызван взрывоопасной нитратной пленкой. Я точно знаю, что Национальный архив не выдает фильмокопии, отпечатанные на такой пленке. Я один раз пытался. Хотел поджечь кое-каких реакционеров копией «Нетерпимости».[18] Не вышло. И это было много лет назад. А сейчас все нитратные копии уже перевели на ацетатные.
— А если фильм из частной коллекции?
— Вряд ли, — сказал Кавабата. — Держать ее у себя? Зачем? Новые лучше, не так быстро портятся и гораздо безопаснее. Если только не планируешь с помощью старой копии устроить «несчастный случай».
— Интересно. Что еще?
— Пожар явно начался минимум за час до того, как о нем сообщили, потому что пламя уже вовсю бушевало, когда прибыли пожарные. Ничто так быстро не горит, если только заранее не подлить чего-нибудь. И все равно пожар наверняка начался гораздо раньше, чем сообщают.
Об этом я не подумал. Если Кавабата прав, пожар начался примерно тогда, когда я договорил по телефону с Мигусё. Теперь я понимал, как глупо было полагать, будто кто-то замочил Сато из-за меня. Причина серьезнее, чем я, — может, серьезнее даже, чем Сато.
— Так или иначе, — продолжал Кавабата, — это не внезапно вспыхнувшая пленка. Тот, кто поджег дом, не просто со спичками баловался. Ни улик, ни свидетелей — по крайней мере, живых. Я бы сам таким гордился. — Кавабата откинулся на спинку стула, почти улыбаясь.
— Кавабата, ты просто не представляешь, как мне помог. Вернусь в Штаты — наизнанку вывернусь, чтобы твою работу напечатали. — Я постарался произнести это как можно лицемернее. Трудно лгать осужденным: зачастую они сами отменные лжецы. Но я научился вешать им лапшу на уши, стараясь врать напропалую. Расчетливого лицемерия хороший лгун не заметит, потому что слишком занят поиском более тонких намеков. Дзэн и искусство лжи.
Кавабата поблагодарил меня, и я встал. Когда охранник повел его обратно в камеру в «Общежитии искупления», я сказал ему вслед:
— Спасибо еще раз за то, что уделил мне время. Я знаю, ты очень занят, планируешь революцию, организуешь заговоры через Интернет и все такое.
От этого слова он поморщился и покосился на охранника — расслышал тот или нет.
— Когда революция победит, Чака, — сказал Кавабата абсолютно серьезно, — тебя вспомнят как великого героя за публикацию моих трудов.
Он слабо улыбнулся, и охранник увел его обратно в камеру плести заговор с целью уничтожения капитализма. Такая улыбка — я уж было подумал, не иронизировал ли он, но потом решил, что вряд ли. Кавабате слишком поздно открывать целебные свойства самоуничижения.
