Хмурое стекло | страница 4



Я не успел сообразить, как оказался на ногах.

– Прими благословение, сын мой, – голос веял теплотой. Отец Игнатий поднял руку со сложенными перстами… Я посмотрел на него сверху вниз, мысленно примеряя на себя осанку святого отца… Да, он мог быть солдатом – пока ноги были одинаковой длины. Впрочем…

– Голову ниже, осел! – зло шепнул падре. Я поспешно склонился, пряча улыбку.

– Паск вобискум, сын мой!

Дохнуло благостью.

…Так я познакомился с отцом Игнатием. С настоящим отцом Игнатием – не с той личиной, что видел в церкви по воскресеньям… Не скажу, что стал больше любить его – зато начал уважать.

С того дня падре зовет меня «хорошим человеком». Насмешка? Заблуждение? Просто слова? А может, я действительно хороший человек – о чем сам никогда не догадывался? Знаю, я хороший солдат. Не самый лучший, но – хороший. Но какой я человек? Как оценить себя? Зная за собой и зависть, и ненависть, и гнусные помыслы… Что помыслы?

Когда я убивал, насиловал и грабил, когда поджаривал Лукко пятки – он так любил свое золото, смешной старый чудак… Разве то были – помыслы?!

Дела.

…Я так долго шел в ад, что разучился мечтать о рае.


– Хороший человек Якоб, – сказал святой отец, – Я искал тебя.

– Зачем?

– Чтобы напомнить о долге.

– Перед Господом? – я криво усмехнулся. – Господь забрал сына у моего дру… моего герцога. Что ж. Я знаю: господь справедлив – и не ропщу, пусть даже Джерардо теряет разум… Я больше не вижу в его глазах воли… Сильные не гнутся – они ломаются.

– Ты много на себя берешь, швейцарец. Говорить о боге – не твоя забота.

– Я – не ропщу.

– Герцог ропщет, – просто сказал Игнатий. – Иди к нему.

Джерардо!

– Вытащи его, швейцарец… Не дай сломаться. Ты можешь, я знаю. Меня он не станет даже слушать, я для него – посланец Того, кто отнял сына… Иди, черт тебя подери! – крикнул он мне в лицо. Потом помолчал, закончил тихо и строго: – Это – твой долг. Не заставляй меня разочаровываться в тебе…

И я пошел. Не потому, что я хороший человек… Потому что я – хороший солдат. А солдату положено выполнять приказы.

… – Оставьте меня в покое.

Здесь странное эхо: в покое, кое, кое… упокое… Стены из пористого камня, местами – гобелены, свет падает через узкие оконца под потолком. Теплый свет, золотистый… а мрачно – как в могиле.

Кое, кое… упокое…

Не хотел бы я здесь ночевать.

Джерардо!

…Сумерки, холодные альпийские сумерки… Снег. Качается на ветру фонарь, освещая вход в штольню; на свет вытащена бадья, в ней – две кирки и груда камня. На растоптанном до черноты снегу переминаются четверо – рослые, но странно сутулые – словно под открытым небом им уже неуютно…