- Не маячьте! Сейчас еще прилетят.
- Ты ранен? - наклонившись к Салазкину, спросил Шаповаленко.
- Я? Нет. - Он утер рукавом мокрое, грязное лицо и одичало осмотрелся по сторонам.
- В щель угодила... Захар, Буслов, Петя... Щоб ты... Идем, может, кто...
Филипп Афанасьевич щелкнул затвором, выбросил из патронника стреляную гильзу и вскинул карабин на плечо.
- Я выскочил, - глухо бормотал Салазкин, - а их завалило. Бомбища, наверное, тонна...
Шаповаленко рванулся было к щели, но над лесом снова загудели самолеты.
- Назад! - крикнул Салазкин.
Филипп Афанасьевич, возвратившись, встал под елку и, скинув с плеч карабин, перезарядил его.
- Ты что, стрелять хочешь? Не смей! Демаскировка! - Салазкин поймал его за ногу. - Брось, пожалуйста, брось! Заметит!
- Цыц! - Шаповаленко, выругавшись, отшвырнул его ногой.
Самолеты без боевого разворота летели над лесом с предельной скоростью. Филипп Афанасьевич, загорясь кипучей яростью, начал стрелять по самолету. Вдруг над верхушками деревьев вынырнули тупоносые самолетики с красными звездочками. То там, то здесь вспыхивало яркое пламя трассирующих пуль. Шаповаленко опустил карабин. На лице его были и слезы и улыбка. Фашистов гнали наши истребители. Они стремительно неслись вслед за удаляющимися "юнкерсами". Повернувшись к Салазкину, Филипп Афанасьевич крикнул:
- Ха! Молодцы! А ты сукин сын! Рваный чобот! Визжит, як недорезанный хряк! Який тоби батько зробил, такого трусача? Ховайся, а то вдарю!
Казак, тряхнув карабином, повесил его на сук и, схватив саперную лопату, бросился к щели. У края обвалившейся ямы, отряхиваясь, стоял Торба. Из-под каски выглядывало выпачканное в глине лицо, над горбатой переносицей живо поблескивали улыбающиеся глаза.
- Захар?! - Шаповаленко остановился с лопатой в руках, точно могильщик перед покойником.
- Ого! - откликнулся Торба.
- Попало?
- Трошки. Бачил, що творит, сатана?
- Дышло ему в глотку! Где Петька? Буслов?
- Да тут мы... - Из щели показалось лицо Буслова.
Филиппу Афанасьевичу казалось, что спокойней и добродушней этого лица он никогда в жизни не видел. Оно было ребячески молодо, забавно и в то же время мужественно и красиво. Протянув Буслову обе руки, Шаповаленко рывком вытащил его из щели.
- Кони разбежались. Собирать надо! - кричал подходивший Яша Воробьев. Следом шел Салазкин, потирая распухшую щеку: ком мерзлой земли угодил ему в лицо.
- Надо, хлопцы, коней... - начал было Захар, но, спохватившись, спросил: - Санитары где?
