Но даже на самую хорошо сохранившуюся и относительно чистую скамью я присесть не рискнул, вместо этого по примеру тысяч безымянных предшественников взгромоздился на спинку, осторожно вытянул ноги и по крайней мере минуту чувствовал себя абсолютно счастливым.
Потом за спиной у меня раздался пронзительный молодецкий посвист. Не милицейская свиристелка, нормальный человеческий свист в два пальца, но все равно ничего хорошего он не предвещал.
Я продолжал сидеть, как ни в чем не бывало, даже головы не повернул. Мы, оборотни, на свист не оборачиваемся!
Потом кто-то позвал тихонько – мужским, но неприятно тонким голосом:
– Де-евушка!
Я не шелохнулся. На подобные оклики мы не оборачиваемся тем более.
Они обошли скамейку с двух сторон: двое слева и еще один справа. Я чувствовал себя слишком усталым, даже чтобы оторвать взгляд от земли, поэтому на первое время ограничился наблюдением за тремя парами грязных кроссовок: двух неопределенной породы и одного китайского ADADISа.
Один из зашедших слева сказал другому, как бы на ухо, но достаточно громко, чтобы я расслышал.
– Я ж говорил – Сидор! А ты – телка, телка…
– Я не телка, – сказал я. – И не Сидор. У меня другое имя.
– Ты извини, братан. Не обижайся на придурков, – обратился ко мне владелец ADADISов, придав голосу этакую доверительность, дескать, мы-то с тобой люди умные, не то что они. – У тебя закурить найдется?
– Закурить?
Вопрос вверг меня в кратковременный ступор. Я все-таки поднял глаза на того, кто спрашивал, рассмотрел заодно его спутников и многое понял.
Ты в Питере, напомнил я себе. Так что закурить у тебя наверняка найдется, как минимум, полпакетика. Вот только жалко тратить сортовой можжевельник на эту публику, да и поможет ли? По хищным взглядам, по худым скуластым лицам и одинаковым бутафорским улыбкам, было видно, что жаждут они не столько покурить, сколько пообщаться. Натуральная гопота, в Москве такая встречается реже.
И все-таки я решил поделиться частью запасов со своими новыми знакомыми. Вдруг отстанут? «Дудок» я им, конечно, не дам, не для того собирал и заботливо модифицировал, обойдутся и папиросами.
В рюкзачке нашлась початая пачка «Беломора», заблаговременно избавленная от табака, которого я, к слову сказать, не переношу совершенно; от никотина меня в лучшем случае тошнит. Я выщелкнул из пачки две пустых гильзы, раздал хозяевам неопознанных кроссовок, подцепил ногтями третью и, уже вытаскивая, обнаружил на бумажном фильтре отчетливо пропечатанное число «10».
