Медленно, стараясь, чтобы неуклюжие буквы не наползали друг на друга, Борис стал писать. Начал он так: «Той, которая сумеет разобрать мой почерк…»
И это не было предсмертной запиской. Более того, именно сейчас, беспомощный и безгласный, как новорожденный младенец, Борис остро чувствовал, что стоит на пороге новой жизни. Лучшей ли, худшей ли, наполненной привычным одиночеством и радужными перспективами карьерного роста или постоянной борьбой за выживание и теплом близкого человека. Неважно! Главное – новой.
«Кажется, я понял, – подумал Борис и карандашный грифель замер на середине какого-то слова на «лю». – Это просто шанс. Еще один шанс. Спасибо вам, профессор!»
