Слава Богу, любителей стихов оказалось всего-навсего четверо. И слава Богу, что до отчётливого хруста вдавленный ими в стену Матвей не растерялся. Он сразу понял: единственный способ поскорее избавиться от нашествия – это прочитать-таки проклятую хренову… то есть Молчановскую поэмку.
С третьей или четвёртой попытки сумевши набрать в лёгкие достаточную порцию воздуха, Молчанов-Чинарёв-Рашн мученически прохрипел:
– Пёс с вами, щенки проклятые. Слушайте.
Смех Писаньем не велено в дерзость вменять.
Смех – не грех, был бы лишь незлоблив.
Так преступно ль шальные стихи подгадать
Под старинный нескучный мотив?
* * *
От святого Петра, ключаря райских врат,
По начальству доклады идут:
Что ни день, столько душ отправляется в ад,
Что за вход черти взятки дерут.
А извечный путь в рай лопухами зарос,
Ходоки на нём перевелись:
Душам проще бездельно сползать под откос,
Чем карабкаться в горнюю высь.
«У коллег кой-чего перенять бы пора, –
Поучает начальство в ответ. –
Коль, к примеру, нейдёт к Магомету гора –
Сам уходит к горе Магомет».
Сложно, что ли, святому собраться в поход?
Ветер странствий кого не влечет?
Рясу – в скатку, ключи – на крючок у ворот,
Да записочку рядом (вдруг кто забредёт?):
«Вышел в люди на переучет».
А погода стояла тогда – боже мой!
Разноптичьем вызванивал лес,
И цветы вдоль обочин живой синевой
Отражали безбрежность небес…
Пётр не много, не мало успел прошагать,
То псалмы, то сонеты жужжа,
Как случись колоброда ему повстречать
(колоброд – это вроде бомжа).
Где бегом, где ползком тот упрямо держал
Путь к сиянию райских ворот…
«Ну куда, братец, прёшь? – Пётр плечами пожал, –
Ты ж не помер ещё, обормот!»
Встречный веки поскрёб хрящеватым перстом,
Сколупнул с них засохшую грязь,
Разглядел солнцекованный нимб над Петром
И заныл, на колени валясь:
«Ваша светлость, примите! Я рай заслужил!
Я живу, как пархатый шакал.
Отродясь я не крал, не курил и не пил,
И ещё до сих пор никого не убил,
И чужого осла не желал.
Я посты соблюдаю с младенческих лет,
С детства бабы не знал ни одной.
Я кругом анана… этот… а-на-хо-рет».
«Врёшь!» – уверенно молвил святой. –
Слишком много потребно для святости сил
На земле, в сей юдоли греха.
Я, бывало, и то…» – Пётр усы прикусил
И умолк, закрасневшись слегка.
«Я не вру, ваша честь, – завывал колоброд, –
Мне страшны воровство и война.
При малейшей опасности слепну, как крот,
А ещё меня корчит и пучит до рвот
От еды, конопли и вина.
Мама часто роняла меня вниз башкой
С чердака на засохший цемент.
