Вслух Молчанов ничего этого не сказал. Вслух он продекламировал со значением:
«Смакуя риск, как дитя помадку,
Под градом брани и злых острот
Мы смело резали правду-матку,
Законопатив ей кляпом рот.»
– Не понял, – сказал Клаус.
– Подумай, – сказал Матвей.
Они немного посидели молча, потом выпили, потом ещё раз выпили, а потом Клаус Кадыр-оглы сказал:
– Их ферштейн. Мне эта экспедиция тоже не нравится.
Бухгалтер Рашн едва не подавился псевдососиской:
– Это всё, что ты понял?
– Я многое понял, – герр космолёт-баши… то есть (пардон!) экипаж-паша Клаус Генрих вдруг сделался неподдельно серьёзен. – Например, я понял, что ты – летун с опытом. Это ж видно! Как по кораблю ходишь, как смотришь… И вообще – у тебя в глазах сопространство.
Матвей опять чуть не подавился. Вот ещё новость! Выходит, он, Матвей – такой же в лоб галактикой звезданутый шиз, как и сам Клаус?! Во открытие-то!
А Клаус изрёк:
– В общем, я думаю, ты тут единственный, на кого я могу расчитывать в случае чего-нибудь нештатного.
– А твой экипаж? – поинтересовался Молчанов, жуя.
– Экипаж у меня два человека. Программист якобы предпенсионного возраста (без сомнения врёт, что «пред») и бортинженер, восемь лет назад объявленный в глобальный розыск: он тогда был контакт-оператором и при швартовке к Альбе Орбитальной раздавил взлёт-посадочник – всего лишь навсего перепутал терминалы. Теперь объясни: как они оба получили о'кэй на найм?
– А ты как получил? – ехидно осведомился Матвей.
– Будешь хохотать, но представления не имею. Один малознакомый доброжелатель насквозь уши проплазмотронил, нагар дюзовый… «Рискни, попробуй, а вдруг…» Ну, и рискнул – чтоб только отплавился. А оно возьми, да и удайся. Словно бы в профсоюзе и в департаменте не соображают: малейшая нештатность, даже пусть и не по моей вине… Я понимаю, конечно, что они работодателей-индивидуалов терпеть не могут, но есть же предел! Им же всем, если что, сидеть – не пересидеть! Не кораблевладельцу, не Шостаку – им! Ну, и мне тоже, но кому, кроме меня, до этого дело? Вот и думай.
Каракальский капитан снова потянулся было наливать, но Молчанов, у которого рапсовка уже изрядно пошумливала в голове, перехватил его руку. Не те пошли разговоры, чтобы терять контроль над собеседником, и уж тем более над собой.
Клаус Генрих не стал упорствовать. Клаус Генрих сказал:
– По-моему, в эту экспедицию специально собрали людей, которые заведомо не помчатся в полицию. Вот смотри… Новоэдемцы в полицию точно не пойдут: они просто не знают, где это и зачем; Крэнга и его бицепсоидов полиция наверняка уже измечталась увидеть, а вот они её – вряд ли; я и мои – сам понимаешь… А ты… Думаешь, Шостак и Фил дураки, что проглотили твою блефотину про имя-фамилию?
