— Совершенно верно, отец Реас. В отличие от тварей, о которых мы говорим. Они не упомянуты ни в летописях гномов, ни в сказаниях йордлингов и хазгов. Получается, что Пресветлый терпел еретиков, а после Катаклизма решил, что роду людскому мало бед, и начал превращать их в богомерзких тварей…
— Простите, но о чем мы говорим? — вмешался отец Крондак. — Вдумайтесь… э-э-э… в само значение слов: «Еретики, проклятые Сеггером»! Вам не кажется, что это полная бессмыслица?..
Он замолчал и судорожно сцепил пальцы. Инквизиторы тоже молчали, не торопясь оспорить его слова или выразить согласие. В Сером Ордене хорошо знали, что язык у отца Крондака часто не поспевает за мыслью.
Дознаватель бросил взгляд на дверь, шумно перевел дух, словно раздраженный собственной медлительностью, и опустил руки.
— Как Пресветлый может кого-то проклясть? — продолжал он. — Мы же говорим не о маге-отступнике! Это все равно что сказать «Солнце отбрасывает тень»…
— Тише, почтенные, — проговорил епископ. — Лорд-регент идет.
— А, сай бискуп? — лорд-регент вошел в зал, улыбнулся от уха до уха и помахал Кооту. — Добрый день! И вам всем привет, почтенные. Крепкого, так сказать, здоровьица, и не кашлять… А где все?
— Подойдут чуть позже, — спокойно ответил епископ.
Несомненно, камердинер постарался, чтобы будущий император выглядел пристойно, но преуспел в этом лишь отчасти. Ворот шелковой рубашки цвета зеленого яблока был расстегнут, ремень следовало затянуть еще на пару дырок. От лорда-регента отчетливо пахло вином.
— Вот так всегда, — он сокрушенно кивнул головой. — Раз амператор — так бросай все, беги… и позавтракать толком не дадут. Остальные-то еще до Вечерней стражи будут в постелях нежиться… Что ж вы их не поторопите, сай бискуп? Дело-то государственное, верно? Сами ж сказали…
Войди сейчас кто-нибудь в Зал Совета — хоть человек, не наделенный даже даром чувствовать силу , хоть адепт, посвятивший жизнь изучению магической науки, — он не заметил бы ничего подозрительного. Немолодой уже человек вразвалочку расхаживает по залу с видом мелкого лавочника, купившего на шальные деньги дом на Парадной улице. Отцы-инквизиторы слушают его болтовню — вежливо, но не слишком внимательно… И в глубине души посмеиваются над этим шутом гороховым, который по неизъяснимой прихоти Пресветлого стал их правителем.
Экзекуторы у окна откровенно скучали. Тучный дознаватель сосредоточенно перебирал четки, словно никак не мог сосчитать бусины и был этим чрезвычайно озадачен. Крондак улыбался любезной и кислой улыбкой человека, страдающего несварением желудка… И его пухлая рука рассеянно поглаживала раму «зерцала истины».
