— Если точка приложения силы находится где-то между ними…
— Нет, — Хильдис Коот покачал головой.
На карте появилась светящаяся линия. Между ними вспыхнула яркая точка, и из нее начал вырастать луч. Пересекая темный кружок, он заставил его засиять ярким светом и продолжал расти.
— Туллен, — пробормотал отец Браам.
— Правильно. А вот третья точка силы, которая находится на том же расстоянии от столицы, что и две предыдущие…
Луч пересек тусклую волнистую полосу, обозначающую Халланские горы, замер, и на его конце засияла алая звездочка.
— Урангрунд?
— Вот именно. Заметьте, не Соултрад, как можно было ожидать. Это кое-что объясняет. Может быть, я ошибаюсь. Окончательные выводы сделаем после того, как осмотрим замок и оазис.
Епископ прикрыл глаза ладонью, словно свет мешал ему, и произнес, обращаясь явно не к отцу-дознавателю:
— Райва Мината и Реаса Фаркхарла — немедленно ко мне.
В этот миг послышался стук. Епископ опустил руку, прищурился, бросил на дверь пристальный взгляд и помрачнел.
— Сайрис Флайри… — пробормотал он. — Настроена очень решительно. Впустите ее, отец Браам. Посмотрим, что ей понадобилось.
Наложница осторожно перешагнула порог. Вместо пышных юбок, которые последнее время вошли в моду в столице, на ней были свободные броки из тонкого полотна, расширяющиеся книзу и стянутые на щиколотках тесьмой. Этот покрой любительницы верховых прогулок еще до Катаклизма позаимствовали у жен кочевников-хазгов.
— Ваше светлейшество, — голос женщины дрожал, но не от страха. — Ради лорда-регента, ради блага Туллена… я прошу вас и отца-дознавателя допросить меня на «зерцале истины».
— Но зачем, во имя Пресветлого Сеггера? — кустистые брови Коота поползли вверх. — Вас же пока никто не подозревает!
Флайри покачала головой.
— Когда королевство в опасности, свободен от подозрений лишь тот, чья невиновность доказана. Кому как не вам это знать, ваше светлейшество.
Огромные темные глаза в упор смотрели на него.
— В конце концов, сделайте это ради моего спокойствия. Я хочу убедиться, что не стала орудием врагов… пусть даже невольно.
В камере воцарилась тишина. Она казалась грузом, лежащим на плечах — грузом, который ни в коем случае нельзя уронить. С каждым мгновением он становился тяжелее, словно песчинки, падающие в незримых песочных часах, оседали на нем… и даже потолок камеры начал проседать под их тяжестью.
— Хорошо, сайрис Флайри, — слова примаса капитула Инквизиции падали каплями расплавленного свинца. — Вы правы. Но я молю Пресветлого Сеггера, чтобы вам не пришлось смотреть в «зерцало истины».
