Гул, начавшийся где-то вдали, катился по кварталам. Двери домов, калитки, ворота распахивались. Почтенные отцы семейств, подпоясываясь на ходу, бежали, шушукаясь на ходу с соседями, карабкались на городские стены, зажигали факелы. Из двери, ведущей в караулку, выскочил полуодетый Кюшюр.
Сквернословя и почесываясь тучный немолодой воин быстрым шагом прошелся по галерее стены, заглянул в кадку с дождевой водой, проверил на месте ли пуки стрел и копий. За командиром на стену выбежали и остальные ополченцы. Всего – двенадцать вчерашних пахарей и ремесленников.
– Что случилось? – спросил Захар. Кюшюр на секунду остановился и удивленно посмотрел на своего сторожа.
– Аллах порази тех тугодумов, кто решил, что ишак может стать боевым конем! – старик замахнулся кулаком на Захара.
Тучный, но невысокий он едва дотягивался до плеча красноармейца, но всегда, при случае, не упускал возможности подчеркнуть, что в отряде он единственный, кто может считаться «настоящим» воином. Возможно, толстяк подсознательно чувствовал угрозу в молчаливом рослом «армянине», возможно, недолюбливал почитателя «пятого пророка».
Захар при виде кулака склонил голову, набычившись. Но тюрок не довел удар, остановив сжатые костяшки пальцев в сантиметре от челюсти.
– Не бойся, декханин! Не буду я тебя лупить, – он повернулся к остальным ополченцам, торопливо напяливавшим на себя амуницию и разбирающих копья. – Посмотрите на этого олуха! Весь город шумит, а наш сторож не знает ничего! Видать, снова пытался подсмотреть, как Фюиза панталоны стирает.
У стены ютился дом долговязого Арама, местного золотаря. Жена его, измотанная и высушенная жизнью армянка, подрабатывала тем, что стирала для посещающих недалекие бани богатых горожанок.
Стражи захихикали. Толстяк важно ушел обратно в башню. Через пару минут его голос уже послышался с верхнего яруса.
Захар развернулся и всмотрелся в темень холмов. То тут, то там появились россыпи факелов. Крики у Северных ворот сменились гулом собравшейся на стенах толпы. К городу подошли христиане.
– Откуда? – этот вопрос Костя задал Тоболю сразу, как только открыл глаза.
Чертыхающийся Игорь, крутя в руках усыпанную каменьями саблю, вопроса не услышал. Пришлось повторить. Игорь буквально взорвался криком:
– Твою мать! Извините, Наталья Алексеевна… Куда ж вы меня затянули то?! Я ж обо всем подумал – о кладах, бандитах, контрабанде. Все варианты… Только сказочку, что вы по временам прыгаете, в расклад не брал, – он потрогал заточку клинка, крякнул при виде выступившей на пальце крови. – Меня Улугбек Карлович просветил… Это ж пиздец какой-то. Малышев приподнялся.
