Она пропустила мой вопрос мимо ушей.
— Ты хорошо помнишь свое последнее задание? — неожиданно спросила она.
— Которое? — Я напрягся.
— В этой стране. Под кодовым названием «Круги рая».
Я расслабился.
— А ты много читаешь, девочка. И что я, по-твоему, не понял про жмурь?
— Говоря о бездуховности, ты не признаешь наличие души, и в этом все дело. Жмурь заталкивает душу человека в мир, созданный его больной фантазией, делает этот мир реальным — для него одного, конечно. Бессмертная душа сворачивается до размеров смертного мозга, а настоящая, Богом данная реальность сменяется ложной, в которой Бог — ты сам. Назови это энергетическим коконом, если терминология не нравится. Осознал ли ты тогда, что достаточно всего лишь раз дернуть за веревочку, чтобы дверь в истинную реальность закрылась навсегда? Всего один раз!
— Смотри, какое море, — восхитился я, положил руку девушке на плечо и притянул ее к себе. — Смотри, какое небо. А ты мне тут о жмури. Сколько тебе лет?
В ответ она обняла меня за талию.
— Я половозрелая и совершеннолетняя.
— Спасибо за предупреждение. А что за песенка у тебя была? «Моя любовь седа…»
Она послушно спела:
Моя любовь? Она седа,
Глуха, слепа и безобразна.
Она как счастье — несуразна.
Не оттого ль, что навсегда…[8] Спев один куплет, она объяснила:
— Это Володя Гончар сочинил, лучший в городе инструктор.
— Инструктор чего?
— Ты еще не был на холме, — поняла она. — Обязательно сходи…
Некоторое время мы молчали. Было просто хорошо, и ни о чем не хотелось говорить, не хотелось также думать и что-то там анализировать. Да, я вел себя безобразно. Потому что девчонка мне безобразно нравилась, и если она предпочитала напустить таинственности, так и пусть ее, всему свое время, к тому же на нас поглядывали, я ловил заинтересованные взгляды других пляжных мальчиков и девочек, что, в общем-то, было мне привычно, ведь за свои полвека я отлично сохранился, никакой «Идеал» работы скульптора С. Бриг не мог тягаться со мною, сделанным из плоти и крови, а божественное создание, прижимавшееся сбоку, было полно искренности, так какого черта, спрашивал я себя, какого черта я должен быть не тем, кто я есть? А потом моя безымянная подруга решительным образом заявила:
— Так вот, о жмури. Помнишь ли ты, как семь лет назад спрятался в пострадавшем от взрыва доме, обвесил себя часами «Ракета», лег прямо на пол и закрыл лицо осколком зеркального стекла, вынутым из рамы? Возникает естественный вопрос. Уверен ли ты, что проснулся тогда? Не плод ли твоей фантазии все то, что ты с тех пор видел и испытал?
