– Дорогая Элизабет, – сказал офицер, беря подарок, – вы в самом деле доставляете мне большую радость. Но мне, не совсем удобно лишать вас этой фотографии.
– Это уже не имеет никакого значения, потому что в день свадьбы нужно будет делать новые фотографии, во время венчания. Мы сфотографируемся втроем: вы, Джеймс, в центре, а мы – по обеим сторонам от вас. На этот раз Аньес будет в самом красивом платье и будет символизировать самую счастливую минуту надежды человеческой!
– К сожалению, сестрица, я должен оставить вас: мне пора возвращаться на корабль.
– А мне нужно вернуться к своим обязанностям в больнице. У каждого своя работа.
Уходя, Джеймс сказал Элизабет:
– Я говорю «до свидания» еще одному облику Аньес! Высадив Джеймса у входа в порт, озабоченная Аньес вернулась в Париж. Она почти достигла своей цели: было сделано оглашение предстоящей свадьбы, которая должна состояться через десять дней. Отныне был известен день ее избавления. Бракосочетание состоится в три часа в мэрии, венчание на следующий день, в десять утра, в часовне приюта. Будет очень много цветов, хор, которым будет дирижировать Серебряный Голос из Сен-Помье. С одной стороны часовни будут старухи, с другой – старики. Прозвучат церковные песнопения, будут сестры-монахини из всех стран: Ирландии, Канады, Италии, Испании, Чили, Голландии, Франции. Будет и Элизабет.
В тот же вечер молодожены улетят в Соединенные Штаты: Джеймс уже заказал билеты. Из аэропорта Аньес отправит письмо, которое на следующий день получит прокурор – он поможет освободить Жанин. Это будет для нее прощальным подарком ее подруги Коры.
Письмо, красноречивое в своей правдивости, она уже написала:
«Господин прокурор!
Я считаю своим долгом поставить вас в известность, что, будучи в течение трех лет рабыней сутенера, мне удалось избавиться от его власти. Сегодня утром я стала женой капитана Джеймса X., офицера американского флота. Находясь в безопасности, я подаю в суд на Робера Н., прозванного «Месье Боб», который живет также под вымышленными именами «Жорж Вернье» и «Месье Фред». Под этим последним именем он продолжает «покровительствовать» несчастной, которая обеспечивает его средствами к существованию, как это делала я на протяжении нескольких лет, – Жанин…
Я знаю, господин прокурор, что вы можете начать дело только в том случае, если у вас будет официальное заявление, которое вы получаете крайне редко от бедных девушек, запуганных законами преступного мира. Что я сейчас и делаю. Но я вас прошу в интересах человека, который решил на мне жениться, не упоминать ни его, ни моего имени. Если бы я была не замужем, я бы, не колеблясь, придала бы этому делу публичную огласку с тем, чтобы попытаться помочь избавиться тем, для кого жизнь является жестоким нравственным страданием. Но я не имею права так поступить из любви к двум людям: моему мужу и моей сестре-монахине, которая посвятила свою жизнь бедным старикам.
