На веранде раздались неровные шаги, в большую комнату вошел отец с усмешкой на лице, набрякшем от самогона. Подтянул табурет к дивану, сел:
- Батя, ну что ты так расстроился? Ну ты же гвоздь, отец! Ведь ничего страшного не случилось.
Деда Матвея передернуло, он рывком приподнялся на подушках и закричал стончавшимся от возмущения голосом:
- Ничего страшного, говоришь?! Ты слышишь, мать?! Народ будет судить нашего сына… Нашу честную фамилию будут в грязь топтать и поносить!… А ему ничего страшного?!
- Да не будут меня судить. Я ничего не брал, - вставил отец.
Бабка Акулина показывала сыну рукой: уйди, выйди вон. Андрей будто ничего не замечал.
- Сам не брал, говоришь?! А кто расплодил жулье на ферме? Ты с кем связался?! Кем себя окружил?
Затаившись за шторой, Родион слушал их разговор. Отец уговаривал деда:
- Да успокойся, батя. Береги здоровье. Давай поговорим спокойно, без крику. Ну что ты заладил?… Ну если и возьмет кто немного комбикорма, что за беда?…
- Значит, берут?! Тянут?! Мы жилы рвали, своими руками колхоз стягивали, от кулаков сберегли, от фашистов защитили, а вы - жуки-кузьки! - растягивать?! И вам ничего страшного?! И ты, мой сын, с ними?! - Дед Матвей встал с постели, босой, взлохмаченный. - Прочь с моих глаз!
Отец отступил к двери:
- Ну ты чего, батя? Чего разошелся?
Бабка Акулина, вытолкнув его на веранду, придержала деда Матвея, хотела уложить на диван, но тот закричал и на нее:
- Нашкодила твоя деточка, а?! Твой любимчик-мазунчик!…
- Да успокойся ты ради бога, Матюша! Что ж ты себя до крайности доводишь? - с плачем воскликнула бабка.
Дед, охнув, ничком упал на диван.
У матери выпала из рук голубая тарелка и разбилась на полу с жалобным серебряным звоном. Родион вздрогнул: словно это у него в груди что-то раскололось и впилось занозами в сердце. Это была самая мучительная, самая острая боль - душевная боль…
Несколько дней спустя, почувствовав себя лучше, Матвей Степанович послал внука с запиской к председателю колхоза Литовченко. Приказал не возвращаться без ответа.
Родион стыдился зайти в контору. Председатель колхоза, Сергей Иванович, раньше часто бывал у них, с отцом дружил, с дедом Матвеем держался как родной сын, а вот в последнее время не показывается, наверное, стал презирать их всех из-за отца…
Сергей Иванович был сыном старого дедова друга Ивана Литовченко. Вместе рубились они с белогвардейцами, в одном кавалерийском корпусе воевали против фашистов. Ивана похоронили под Будапештом, а Матвей Степанович только через полгода после войны вернулся домой: все латали да перелатывали его в госпиталях. До сих пор докучают ему старые раны, и мучится он, кряхтит, но виду не подает. А вот допекли…
