— Да, по пятницам. Я бы с удовольствием выпила еще бокал вина.
Мальчик нашел себе приятеля. В неподвижности застыв на краю набережной, оба наблюдали, как разгружают песок с большой баржи. Анна Дэбаред отпила половину второго бокала. Дрожь в руках стала чуть слабей.
— Этот малыш, он всегда один, — проговорила она, глядя в сторону набережной.
Не удостоив ее ответом, хозяйка снова принялась за свое красное вязанье. В порт вошел еще один до предела нагруженный буксир. Мальчик выкрикнул что-то невнятное. Мужчина подошел к Анне Дэбаред.
— Не хотите ли присесть? — предложил он.
Она молча последовала за ним. Хозяйка, продолжая вязать, упорно посматривала на буксир. Было видно, что, по ее разумению, дело принимает явно нежелательный оборот.
— Вот сюда.
Он указал ей на один из столиков. Анна присела, он напротив.
— Благодарю вас, — пролепетала она. В зале была свежая полутень начала лета. — Вот видите, я снова здесь.
На улице, совсем близко, свистнул мальчик. Она вздрогнула.
— Мне бы хотелось, чтобы вы выпили еще бокал вина, — не сводя глаз с двери, проговорил мужчина.
Заказал вино. Хозяйка подала без звука, видимо, смирившись уже с этаким пренебрежением правилами приличия. Анна Дэбаред откинулась на спинку стула, наслаждаясь передышкой в своих страхах.
— Сегодня уже три дня… — проговорил мужчина.
Она с трудом выпрямилась и снова отпила вина.
— Как хорошо, — пробормотала тихонько. Дрожь в руках совсем унялась. Она еще больше выпрямилась, слегка придвинулась к нему, мужчине, который теперь в упор смотрел на нее.
— Я хотела спросить, вы что, сегодня не работаете?
— Нет, мне сейчас нужно время.
Она улыбнулась с какой-то наигранной застенчивостью.
— Время, чтобы ничего не делать, да?
— Да, ничего не делать.
Хозяйка по-прежнему оставалась на своем посту, за кассой. Анна Дэбаред говорила вполголоса:
— Самое трудное для женщины — это найти повод, чтобы зайти в кафе, но мне подумалось, неужели я не способна найти такой повод, скажем, бокал вина, жажда…
— Я пытался разузнать побольше. Но мне ничего не удалось.
Анна Дэбаред как-то поникла, снова погрузившись в смутные воспоминания.
— Это был очень громкий крик, такой протяжный, пронзительный. Потом вдруг он затих на самой высокой ноте… — произнесла она.
— Она умирала, — пояснил мужчина. — Должно быть, крик оборвался в тот самый момент, когда она перестала его видеть.
Вошел посетитель, не заметил их присутствия, облокотился на стойку.
— Мне кажется, когда-то… да-да, по-моему, один только раз в жизни и я тоже кричала, почти как она… Знаете, это было, когда я произвела на свет этого ребенка.
