Через несколько часов наступит завтра. Надо ждать. Этот ливень длится дольше, чем предыдущий. Хлещет все с той же силой. Стучит по стеклянной крыше, и ужасающий грохот разносится по всему отелю.
— Мы тебя ждали, Мария, — говорит Пьер.
Они пришли с концом ливня. Лежа рядом с Жюдит, она увидела, как надвигаются на нее их тени, две огромные тени. Юбка Клер раздувается на бедрах, приподнимается у колен. В коридоре гуляет ветер. Слишком быстро. Слишком мало времени у них было с той минуты, когда они ушли с балкона, до той, когда появились возле Марии. Они улыбаются. Значит, надежда была тщетной. Не свершилась любовь нынче вечером в этом отеле. Надо ждать еще. Ждать весь остаток ночи.
— Ты обещала, что ты скоро, Мария, — продолжает Пьер.
— Да как сказать… Я устала.
Она видела, как он искал ее на полу в коридоре, внимательно глядя под ноги, едва не прошел мимо, но остановился возле нее — она лежит последней, там, где коридор выходит в зияющий черный провал ресторана. А Клер шла следом за ним.
— Ты так и не пришла, Мария, — говорит Клер.
— Да как сказать, — еще раз повторяет Мария. Показывает на Жюдит. — Вдруг она бы испугалась.
Пьер улыбается. Взгляд его отрывается от Марии, и он видит открытую балконную дверь в конце коридора.
— Ну и погодка, — вздыхает он.
Он обнаружил открытую дверь и в тот же миг отогнал от себя эту мысль. Испугался он?
— Это на всю ночь, — говорит он. — К утру прекратится.
Даже ничего не зная, по одному его голосу она бы догадалась — голос чужой, он дрожит, его тоже изменило желание, неодолимая тяга к этой женщине.
А она, Клер, — она теперь улыбается Жюдит. Такому крошечному комочку — Жюдит, съежившемуся, закутанному в коричневое одеяло. Волосы Клер еще мокрые после дождя, после балкона. В желтом свете керосиновой лампы — ее глаза. Твои глаза, два синих камушка. Я хочу съесть твои глаза, говорил он ей, твои глаза. Такие юные у нее груди, так отчетливо вырисовываются они под тонким белым свитером. Синий взгляд растерян, он застыл, парализованный неутоленным желанием, свершившимся сегодня неутоленным желанием. Взгляд оторвался от Жюдит и снова устремился на Пьера.
— Ты опять ходила в кафе, Мария?
— Нет. Я была здесь.
— Как хорошо, что мы не поехали в Мадрид, — говорит Пьер. — Видишь, что делается.
Он снова смотрит на открытый балкон.
— Да, хорошо.
На улице, что тянется вдоль отеля, раздается свисток. Свершилось, неужели? Второго свистка нет. Все трое ждут. Нет. Это просто очередной дозор. Тяжелые от мокрой уличной глины шаги удаляются к северной части городка. Никто об этом не заговаривает.
