Билли промолчала. Она ненавидела, когда ее начинали жалеть, а что еще остается делать при сообщении «я круглая сиротка с одиннадцати лет»?
В этот момент в них врезалась какая-то пара, и толстяк в бриллиантовых запонках при виде Роя решительно отодвинул свою партнершу, тут же жадно вцепившуюся в шампанское.
– Хэлло, Биллерс! Сто лет! Скучал без тебя, старина.
– Взаимно, старичок.
– У меня к тебе дело на сотню баков. Автограф не сочинишь? Мой сын по-прежнему бредит тобой.
– Нет проблем, Чак. Только… давай после танца?
– Не вопрос.
Толстяк подхватил свою даму и унесся прочь, а Билли усмехнулась:
– Похоже, ты не такой уж отшельник, каким хотел себя выставить вначале.
– Во-первых, я этого вовсе не хотел. Просто люди слишком часто хотят от меня чего-то…
– Эти тоже хотели.
– Просто автограф. Росчерк пера. Это немного, это нетрудно, это вполне приемлемо. Иногда они хотят гораздо больше. Кусок твоей души, например. Семейные тайны. Грязное белье. Ладно, это уж совсем невесело. Так что там насчет твоей семьи? Никто на тебя не ябедничал и никто не учил тебя танцевать прямо на кухне, между плитой и мойкой?
Билли посмотрела на океан. Ее родители преподавали в университете, это было делом всей их жизни, и именно этому они посвящали все свободное время. Им было просто не до танцев на кухне. А ябедничать… скорее это пыталась делать она сама – на Джину дяде Фреду. Джина была уже взрослой, ходила на свидания, а маленькая Билли никак не могла смириться с тем, что не она больше является центром мироздания Джины…
– Нет, мои – не танцевали.
– Да ладно! У всех есть маленькие слабости. И почему в прошедшем времени?
– Их больше нет. Они погибли. Это произошло много лет назад, я была маленькой.
Обычно, когда она так отвечала, люди реагировали двумя способами. Либо говорили, что им жаль, либо меняли тему беседы. Билли ненавидела оба способа – ведь сами же напросились, но Рой поступил совсем иначе. Он погладил ее по щеке и сказал просто и тихо:
– Это очень плохо.
В этот момент из толпы опять вылезли двое с камерами. Билли скорчила им грозную физиономию, но они явно нацелились на Роя Биллерса. Тогда девушку осенило:
– Еда!
– Что? Ты есть хочешь?
– Во-первых, хочу, во-вторых – не станут же они пялиться, как ты ешь? Ой… а ты точно не чавкаешь?
Рой засмеялся.
– Обычно нет, но сегодня я уже ни за что не ручаюсь. Ты очень разработала мне челюсть, сладкая.
– Дурак! Пошли скорее, они уже идут.
