– Я ездила в Джеймстаун.
– Ты опять за свое?
– Да. Я опять за свое, – огрызнулась Энн, выбираясь из-под одеяла. – Я была в доме своей бабушки. Только не говори, что ты не знал о том, что тетя Долли и моя мама родились и выросли в Джеймстауне.
– Откуда ты это знаешь? – Голос Томаса дрогнул, что подтвердило догадку Энн.
– Почему вчера, когда я рассказала тебе о своей поездке, ты ни словом не обмолвился о том, что связывает нашу семью с Джеймстауном?
– Энн, не знаю, кто тебе об этом рассказал, но… Поверь мне, я желал тебе только добра.
– Еще бы!
– Это правда. Мы с твоей тетей всегда оберегали тебя…
– Оберегали? – перебила его Энн. – От чего? От моей матери? Вы отобрали у нее ребенка и лишили меня материнской заботы. У вас не было своих детей, вот вы и спланировали, как его добыть. Вы упекли мою маму в психбольницу… теперь ты и меня мечтаешь упрятать туда же. Уж не потому ли, что я вывела вас на чистую воду?
– Энн, ты все неправильно поняла… – Томас нервно тер руки о колени, не зная, как приступить к страшной истории Камиллы Рэдфорд.
– Тогда почему ты ничего мне не рассказал вчера? Ты пытался убедить меня в том, что я никогда не была в Джеймстауне.
– Ты там действительно не была. Твоя мама переехала в наш дом, как только узнала о своей беременности. Она боялась гнева своей матери, твоей бабушки, Энн. Та была очень строга с дочерьми…
– Ложь! Бабушка так и не смогла пережить смерть моей мамы. Именно поэтому она не захотела знаться с тетей Долли. Она считала ее виновной в смерти сестры. Или ты снова будешь мне лгать?
– Энн… – Томас Браун явно колебался. Сам он никогда не сомневался в благих побуждениях Долорес, но Энн… она слишком импульсивна. Слишком взволнована. Пока еще весь мир для нее делится на черное и белое, а поступок Долорес был не столь однозначен. – Это правда: твоя тетя всю жизнь корила себя за то, что позволила врачам увезти Камиллу в больницу, но… поверь, у нас не было иного выхода.
– Моя мать не была сумасшедшей! – воскликнула Энн. Сейчас в ней проснулась маленькая девочка, защищающая свою маму.
– Она была больна, Энн. Серьезно больна. Мы боялись, что она причинит тебе вред, как много раз она пыталась причинить его себе.
Энн слушала с широко раскрытыми глазами. Она настолько привыкла считать свою мать самой доброй и красивой, что явное несоответствие не укладывалось в ее голове.
– Однажды мы с твоей тетей вернулись из магазина и обнаружили тебя в ванне с ледяной водой. Ты надрывалась от плача и крика, а твоя мама как ни в чем не бывало делала маникюр. Страшно представить, чем бы закончилось твое купание, если бы мы не подоспели вовремя. Это чудо, что ты отделалась легкой простудой. Ведь тебе было всего полтора года. Мы с Долорес не знали, что делать. Твоя мама с каждым днем становилась все безумнее. Когда мы отвезли ее в больницу, она уже забыла, как ее зовут.
