К примеру, за окошком приемщицы восседала чересчур статная особа с ядовито-рыжими волосами и огромными круглыми, словно блюдца, глазами. Между прочим, кристально голубого цвета. Редчайший экземпляр.
Я закрыл дверь и стал внимательно изучать прейскурант на стене. Пожалуй, даже слишком внимательно. Экземпляр искоса наблюдал за мной, явно забавляясь.
Наконец я не выдержал и обернулся, стараясь сохранить подобающую твердость.
— Пришел по делу, — начал я, — да совершенно не могу вспомнить, какому. А почему я не вижу толпы мужчин, осаждающих вашу химчистку?
— Это еще зачем?
— Думаю, не из корыстных соображений привести в порядок свой гардероб, а лишь обогатить свою серую жизнь встречей с вами. Такое не часто увидишь.
— Ну да, — она надула губки, — эти мужики самые противные. Так и норовят в каждое пятнышко носом ткнуть, словно я его наделала.
— Не может быть! Вам явно попадались изгои. Да, кстати, моя куртка тоже здесь побывала, и я не имею ни малейших претензий.
— Что-то вас не припомню.
— Просто не я получал… В уме быстренько подсчитал: вечером в четверг, когда Бессонов поругался с женой и ушел из дома, куртка была на нем. А в субботу утром я обнаружил ее на вешалке.
— В пятницу приносили, — уточнил я, — такую спортивную куртку, синию, с красными полосами. Просили побыстрее почистить.
— Сынок, что ли, приносил?
— Почему вы так решили?
— Нет, для такого сына вы слишком молоды.
— Спасибо. Но как вы запомнили?
— Сейчас мало клиентов. Да и куртка старомодная. Такую выбросить дешевле, чем почистить.
— И вас ничего не смутило в этой куртке? Пятна крови, например?
— Да вы что? — голубые глаза заполнили все помещение. — Куртка в глине была. Никакой крови, такие мы не принимаем…
* * *
Я позвонил Бессоновой из первого автомата, а когда подъехал к дому, она уже ждала меня у калитки. В этом было что-то патриархальное.
— Поедем к реке, — сказала она, развязывая шарф на шее. — Мне хочется видеть реку.
Нина была чудо как хороша.
Возле домика знакомой старушки пришлось съехать на обочину, чтобы обогнуть дорожные машины. Дальше была грунтовка, раскисшая от дождя, и колеса стали пробуксовывать. Я боялся, что мы застрянем, и потому ехал очень осторожно. Всю дорогу мы молчали. Нина смотрела в окно, и только один раз, когда нас здорово тряхнуло на ухабе, обернулась в мою сторону. Но ничего не сказала.
По машине застучали капли, и я включил дворники. У обрыва остановились.
Моя спутница задумчиво провела пальцем по запотевшему стеклу. Я достал сигарету.
