Ножки стула, на котором сидел сэр Хьюго, заскрипели, когда он внезапно оттолкнулся от стола. При этом он не произнес ни слова, лишь только глаза его пристально смотрели на адвоката.
— Вы бы послушали его! — Адвокат покачал головой. — Он все говорил и говорил о том, что он брат мисс Грэшем, а значит, только он подходит на роль опекуна и что немыслимо, чтобы совершенно чужой человек, не имевший родственных связей с семьей, отвечал за нее.
— В какой-то степени он прав, — сухо сказал Хьюго, подумав про себя, что это было бы ясно всякому, кто узнал бы правду о его истинных отношениях с семьей Грэшем.
Но адвокат как будто не слышал его и продолжал:
— Я сказал ему, что закон прежде всего защищает пожелание умершего и что более мне нечего ему сказать.
Хьюго вздохнул. Менее всего ему хотелось оказаться на ножах с Джаспером Грэшемом. Их и так разделяла пропасть вражды. Но он понимал, что Элизабет выбрала его именно потому, что только он сможет противостоять Джасперу. Хлою и ее состояние придется защищать от Грэшемов, это было абсолютно ясно. И для этой миссии был избран он. Но все же ему было необходимо найти способ держаться подальше от своей подопечной.
Он искоса взглянул на девушку, отметив ее неподвижность и молчание в течение всего времени, пока разглагольствовал адвокат. Она снова было потянулась к графину с портвейном, но он, резко выбросив вперед руку, схватил ее за запястье.
— Достаточно, девочка. Самюэль, принеси лимонад.
— Но мне нравится портвейн, — запротестовала Хлоя.
— Да все равно нет у нас никакого лимонаду, — заявил Самюэль, шинкуя грибы с бешеной скоростью.
— Ну, тогда воды, — сказал Хьюго. — Она слишком молода, чтобы пить портвейн в середине дня.
— Но раньше вы не возражали, — заметила Хлоя.
— Это было до того… — сказал он и сделал какой-то неопределенный жест.
— До чего?
— До того, как до моего сведения совершенно однозначно довели, что у меня нет иного выхода, кроме как взять тебя под свою ответственность.
Смешливые чертики внезапно заплясали в ее голубых глазах.
— Ни за что не поверю, что вы будете строгим и чопорным опекуном, живя так, как сейчас, сэр Хьюго.
На какое-то мгновение ее очаровательные глаза отвлекли Хьюго. Он потряс головой, пытаясь избавиться от озадачивших его самого эмоций, и опять повернулся к адвокату, уже забыв о проблеме портвейна.
Хлоя, улыбнувшись с едва заметным торжеством, вновь наполнила свой бокал.
— Как я понимаю, мисс Грэшем была ученицей семинарии в Болтоне, — произнес Скрэнтон.
