— А что же твой брат? — спросил он.
— Джаспер? Вы знаете его? Да, наверное, должны знать, раз вы знали маму. — Она нахмурилась. — Он никогда не бывал у нас в доме. Я помню только, что ходила играть в большой дом с Криспином, но это было до того, как я уехала в школу. Я не видела обоих очень давно. Их не было на похоронах мамы.
Хьюго вспомнил, что приемный сын Джаспера, Криспин, был на четыре года старше Хлои. Он вполне мог понять, почему Элизабет стремилась держать дочь подальше от семьи Грэшемов после того, что Джаспер и его отец сделали с ней самой. Но он не мог представить, как это ей удалось. Какую силу вдруг обрела Элизабет, эта сломленная духом затворница? И мог ли ей помочь он, Хьюго? Не подчинись он ее повелению, смог бы он спасти Элизабет от увлечения опиумом, от этой зависимости, которая уже сильно укоренилась в ней ко времени смерти Стивена? Именно Стивен использовал опий, чтобы держать жену в руках, чтобы ощущение реальности у Элизабет было в лучшем случае слабым. Бурные воспоминания, старые вопросы, презрение к себе — все это вновь поднялось у него в душе беспокойной неукротимой волной. Он закрыл глаза: на него вновь пахнул запах подземной часовни, и как наяву увидел вереницу растрепанных женщин с горящими от выпивки и возбуждения взорами. Он будто вновь пережил свое возбуждение, увидел его отражение в глазах товарищей по этим играм. Подумать только, что это было прежде его жизнью — безудержный поиск беспредельного плотского наслаждения. Жизнью его и жизнью других, связанных воедино кровью и клятвой. И еще общей целью: неустанным поиском такого вида распутства, перед которым меркли все приличия. Да, он был с ними вместе до тех пор, пока Стивен Грэшем и его сын не вступили на путь абсолютного порока…
Хлоя, наблюдавшая за его лицом, невольно отступила к двери. Неподвижное, с обострившимися чертами, оно стало похожим на маску, выражавшую только одно чувство — гнев. Он открыл глаза, и она вздрогнула, увидев их выражение. Это были глаза измученного человека, заглянувшего в ад.
Но еще секунда — и лицо его снова стало прежним. Он потер глаза тыльной стороной ладони, затем пригладил пальцами волосы, смахнув их со лба, и снова обратился к ней:
— Итак, почему ты покинула сестер Трент?
— Они больше не хотели держать меня там.
— Да? — Он вопросительно поднял брови.
Судя по тому, что она стала переминаться с ноги на ногу, вопрос этот был ей неприятен. Хлоя выудила еще одно письмо из кармана.
