Не нашлось Микеланджело, не нашлось ни Данте, ни
Мильтона, чтобы по-новому рассказать эту повесть. Строгая
дисциплина библейского вероучения выдержала бурю тех дней,
а Ветхий и Новый Завет остались, чтобы наполнить ум и
воображение западного человека. Письменные свидетельства
тех учений, которые в лихорадке переходного периода
проверяли на прочность и пытались исказить новое
вероисповедание, были похоронены трудами их противников или
песками древних земель. Если бы идеи гностиков одержали
победу, наше искусство, литература и еще многое в нашем
мире было бы иным.
Там, где художник и поэт безмолвствуют, ученый должен,
хотя бы из фрагментов, воссоздать исчезнувший мир и своими
более слабыми средствами зримо представить его. Теперь он
может сделать это лучше чем когда-либо прежде, так как
пески начали извергать некоторые похороненные истины. Этот
воскрешенный мир представляет более чем антикварный интерес
даже при всей его странности, силе разума и суровости
наказания. У этого мира чувства, видения и мысли были свои
безмолвные глубины, свои озарения и свои ошибки; и без
осознания его человечности он будет неполон. Отвергая то,
что было, он показывает одну из возможностей,
существовавших тогда на перепутье верований. Его заря
бросила отблеск на истоки христианства и познание страдания
в нашем мире; и наследники решения, принятого давным-давно,
будут лучше понимать свое наследие, зная, что однажды уже
шла борьба за душу человечества.
Изучение гностицизма почти так же старо, как и сам
гностицизм. Это учение с самого начала бросало вызов одним
своим существованием и потому попало под испытующий взгляд
тех, кому грозило ниспровержением. И изучение гностицизма,
проведенное в разгар конфликта, обернулось обвинением.
Прокурорами в судебном процессе выступали отцы ранней
Церкви, излагавшие свое дело против ересей в многословных
трудах (у нас нет свидетельств защиты, если таковые
существовали); они расследовали духовную родословную
гностицизма с целью разоблачения его ошибок. И поэтому их
труды представляют не только основной, но и до недавнего
времени единственный источник знаний об учении гностиков
как таковом, а также самую раннюю теорию его природы и
происхождения. Для них открытие, что гностицизм или то в
нем, что отступает от христианской истины, уходит корнями в
эллинскую философию, было равносильно приговору; мы же
должны считать это одной из гипотез, уместным историческим
определением данного феномена, и мы должны рассмотреть
данное явление по существу.
