Книга Г.Йонаса, несомненно, вызовет интерес читателя,
ведь это подлинно научное исследование, предназначенное для
самых широких читательских кругов. Не снижая уровня
историко-философского и религиоведческого анализа, автор
как бы открывает двери своей творческой лаборатории для
публики, демонстрируя ей тайны своего ремесла и механизмы
применения исследовательских приемов и методик. Под его
пером оживает странный, таинственный и причудливый мир
гностических воззрений и философических мифологем, в
которых змий-искуситель Библии вдруг оказывается
божественным Логосом и Xристом-Спасителем, а человекоубийца
Каин и предатель Иуда превращаются в носителей божественных
тайн и обладателей высшего откровения. Этот мир влечет,
завораживает, порой отталкивает, но никого не оставляет равнодушным.
Хотя монография Г.Йонаса написана давно (ее первое
издание вышло в свет сорок лет тому назад, а последнее
англоязычное издание появилось в 1970 г.), тем не менее, её
никак нельзя считать устаревшей. Основные ее идеи свежи и
оригинальны, сохраняют свою научную актуальность. Полностью
эта великолепная научно-популярная книга выходит в свет
вовремя, тогда, когда она нужна и интересна читателям,
которых ждет увлекательное, но отнюдь не простое
путешествие в мир гностической духовности гностических
прозрений и заблуждений, гностического поиска и
гностической Веры-Премудрости.
Е. Торчинов
В тумане, окутывающем начало нашей эры, неясно
вырисовывается пышная процессия мифических фигур, чьи
огромные, сверхчеловеческие очертания могут перерасти стены
и потолок новой Сикстинской капеллы. Их лица и жесты,
назначенные им роли, драма, разыгрываемая ими, могли бы
дать образы, отличные от библейских, на которых было
взращено воображение современного зрителя, но все же
странно знакомые, вдруг появляющиеся из небытия. Сцена
могла бы быть такой же, -- тема же вышла за ее пределы:
творение мира, судьба человечества, грехопадение и
искупление, начало и конец. Но насколько более
многочисленны были бы оттенки, насколько причудливее
символика, насыщеннее эмоции!
Почти все деяния совершались в горнем мире, в
божественной, ангельской или демонической сферах, --
драма титанических личностей в сверхъестественном мире, по
отношению к которому драма человечества в земном мире
существовала бы, но лишь как отдаленное эхо. И еще эта
запредельная драма "прежде всех век", отображенная в
деяниях и страстях человекоподобных фигур, обладала бы и
сильной человеческой привлекательностью: Божественная
частица подвергалась испытаниям, в блаженной Вечности
зародилось беспокойство, заблудшая Божественная Мудрость,
София, пала жертвой собственной глупости, блуждая в пустоте
и темноте собственного становления, бесконечно познавая,
стеная, страдая, раскаиваясь, претворяя свою страсть в
материю, свою тоску -- в духовность; слепой и
самонадеянный Создатель, верящий в свою непогрешимость и
помыкающий своими творениями, такими же, как и он сам,
плодами ошибки и невежества; Дух, сбившийся с пути и
потерявшийся в лабиринте мира, ищущий спасения и напуганный
стражами космической тюрьмы, ужасными архонтами; Спаситель,
из Света иной жизни рискнувший сойти в нижний мир,
озаривший тьму, открывший путь, исцеливший божественный
пролом, -- повесть о свете и тьме, знании и невежестве,
безмятежности и страсти, гордыне и сострадании на чаше
весов не человеческого, но вечного бытия, столь же
несвободного от страдания и ошибок.
