И она шаг за шагом, ничего не приукрашивая, ничего не скрывая, поведала ему все.
Аня говорила быстро, путаясь, проглатывая концы фраз, захлебываясь. Она торопилась. Торопилась узнать, что скажет Шкалябин. Ничто не было забыто, вплоть до Пашкиного подарка.
— А теперь ругайте, презирайте… делайте, что хотите, — всхлипывая, закончила девушка.
Волнение Ани передалось Шкалябину. Сдвинув брови, он молчал. Он просто не мог говорить.
— Что же вы молчите?
Лейтенант медленно выпрямился, сказал тихо и внятно:
— Люблю!
Колонна остановилась на привал. Аня отошла в сторону, легла на жесткую, пропахшую дорожной пылью траву и, почти не всхлипывая, заплакала.
На ближних подступах к Люблину снова вспыхнули ожесточенные схватки. Противник яростно защищался. Но удар советских войск, нанесенный еще там, на родной земле в районе Ковеля, был настолько сильным, а наступление стремительным, что после трехдневных упорных боев Люблин был навсегда освобожден.
Все это время батальон капитана Савельева находился в боях. Шура Солодко не раз видела Аню, когда та по первому зову о помощи неслась сломя голову.
— Ты бы себя поберегла! — говорила она.
Аня улыбалась, ее зеленые глаза светились каким-то особенным огоньком, которого раньше Шура не замечала.
— Теперь меня никакая пуля не возьмет, — отвечала девушка и, обливаясь потом, снова бежала туда, где раздавались стоны.
Шура качала головой и тайно вздыхала. Она видела происшедшую в девушке перемену и догадывалась о ее причине.
Об Отчаянной стали говорить по всему полку. Комбат попросил Шкалябина представить ее к награде. Самой Ане ничего не сказали.
Как-то раз к девушке подошел незнакомый чистенький лейтенант. Он попросил рассказать о ее боевых делах. Аня смутилась.
— Я только начинаю воевать и ничего рассказать не могу. Вы извините, мне раненых отправить надо. — И ушла.
Такой оборот дела, видимо, не обескуражил лейтенанта.
Он подошел к солдатам и долго беседовал с ними. Через несколько дней в дивизионной газете «Красное Знамя» появилась статья. Она так и называлась «Отчаянная». Коля Крыжановский первый подбежал к девушке и развернул перед ее лицом пахнущую типографской краской газету.
— Вот, читай!
Аня непонимающе посмотрела на комсорга:
— Варшаву освободили?
— Читай!
И только сейчас она увидела жирный заголовок, от которого екнуло сердце, захватило дух. Выхватив из рук опешившего сержанта газету, девушка убежала.
Вот и Люблин остался позади. Армия шла на запад. По добротным дорогам Польши бесконечной вереницей двигались танки, самоходки, тягачи с тяжелыми орудиями, машины, повозки, колонны батальонов, полков, дивизий. Никогда еще полякам не доводилось видеть такую грозную силищу, двигавшуюся туда, в сторону ненавистной Швабии.
