Но самым удивительным было то, что русские солдаты пели, смеялись, играли на баянах и аккордеонах и ничуть не собирались унывать, будто не они перенесли тяготы этой кровопролитной войны. Да, удивительный народ эти русские! Зайдут в хату, попросят напиться, напившись, благодарят. Удивительно.
Утро выдалось безоблачное, тихое. Видно, как дрожит воздух. Быть жаре.
Давно мечтают солдаты о какой-нибудь речушке, где можно ополоснуть лицо, вымыть пропотевшие ноги и портянки, стряхнуть с себя пыль. Как ни говори, а здесь все же Европа. Мечтает об этом Аня, мечтают об этом и Шкалябин, и Пашка, и Коля Крыжановский, и все, все.
Аня, как обычно, идет позади роты. Рядом неугомонный Рафик Давлетбаев. Он рассказывает: «Эх, жалка, очень жалка, тебя не было там». Аня улыбается. Шкалябин подходит редко и то ненадолго. Но девушка не сердится на него. Она не может на него сердиться. Он первый открыл ей новый мир, помог узнать людей и себя и еще что-то, о чем она только может думать и улыбаться, как улыбаются счастливые люди.
Пашка по-прежнему внимателен к ней. Несколько раз приносил вкусные вещи: шоколад, сгущенное молоко, печенье. Предлагал вино, но она отказалась. Вообще она терпеть не может тех, кто пьет. Слишком много пьяных видела в детстве.
Алехин написал еще одно письмо, ей лично. Хорошее, теплое письмо! Аня хранит его в нагрудном кармане вместе с красноармейской книжкой. Пишет, что ей он обязан жизнью. Смешной человек! Здесь все обязаны друг другу. И в беде никто никогда не бросит. Надо будет ответить Алехину, сказать, что подала заявление в комсомол. Даже в газете пишут о ней, о ее желании быть членом ВЛКСМ.
Страшно неприятно из-за этой статьи перед товарищами. Разве о ней надо писать, когда вон их сколько! Отважных, мужественных, опытных воинов, совершивших уже не по одному подвигу. Неприятно, но Аня перед ними не виновата. Ведь она ничего не рассказывала тому чистенькому лейтенанту, который приходил в роту. Сами же все и рассказали.
Девушка со страхом вспоминает день, когда пришла в батальон… Разве такая была, какой стала теперь? Не выругай ее тогда лейтенант, конечно, она могла погибнуть. А теперь нет, не хочется убирать! Еще много-много километров надо пройти, много ран перевязать, прежде чем будешь иметь право сказать: «Я сделала все, что могла!»
А Рафик все говорит, говорит, говорит…
Сапоги легкие, и все же ноги подкашиваются от усталости. Но это не главное. Будет дневка — все пройдет. А вот сон! Каким образом избавиться от него? Даже побасенки Давлетбаева не помогают. Никогда раньше она не думала, что желание уснуть может подавить все чувства. На дневке много не поспишь. Надо всех обойти, выслушать жалобы, перевязать лопнувшие пузыри и ссадины, привести в порядок себя. Да мало ли забот!
