Лемяшевич так изучил десятый класс, что сразу чувствовал настроение ребят. А это чрезвычайно сложная и интересная штука — настроение коллектива. Особенно сложно оно в коллективе юношеском, где всегда налицо множество самых неожиданных оттенков — радости и взволнованности, веселья и грусти, тревоги и настороженности.
Он пришел на урок и сразу увидел: класс взволнован и даже возмущен. Случается, что класс прячет свое настроение, и тогда, как ни допытывайся, ничто не поможет узнать, в чем дело. Но на этот раз Лемяшевич почувствовал, что ребята сами хотят рассказать ему обо всем. И в самом деле — стоило ему в конце урока начать разговор на посторонние темы, как Левон Телуша тут же сообщил:
— Михаил Кириллович! Костянок двойку по физике получил.
Выпускники боролись за то, чтоб не иметь ни одной двойки, и естественно, что двойка в конце полугодия, когда подводятся итоги, взволновала класс. Но Лемяшевич видел, что дело не в этом или не только в этом. Класс считает, что двойка поставлена несправедливо, вот что главное! Правда, они не сказали об этом ни слова. Но то, как они переглянулись, то, что сообщил о двойке самый авторитетный из учеников, отличник, подтвердило его предположения.
Он поверил классу, поверил, что Орешкин по отношению к Алёше мог быть несправедлив, и в душе тоже возмутился. Но положение директора обязывало его, вопреки личным чувствам, встать на защиту преподавателя. Сделав вид, что он ничего не понял, Михаил Кириллович укоризненно покачал головой.
— Что ж это ты, Алёша! Конец полугодия! Надо немедленно исправить!
Он увидел, как ученики разочарованно опустили глаза и как покраснел Алёша, до тех пор смотревший на него ясным взглядом с чуть пренебрежительной усмешкой: «Что мне эта двойка, если она поставлена несправедливо!»
На перемене, в учительской, Лемяшевич спросил Ореш-кина:
— Что там у вас с Костянком?
— Двойка. — Виктор Павлович погладил сердце. — Двойка. Неприятно, но факт.
Данила Платонович поднял на лоб очки.
— По физике у Алеши двойка? Хм… — И больше ничего не сказал.
— Какая тема? — спросил Лемяшевич после паузы.
— Генератор переменного тока. — Завуч отвечал равнодушным тоном, давая понять, что он не придает происшествию никакого значения.
— Странно. Неделю назад он ремонтировал этот генератор…
— Видите, то — практика, в механизмах он разбирается, а здесь — теория… Учить надо! Посидеть! А?
— Практика! Теория! — возмущенно вмешался Адам Бутила. — Он во сто раз лучше вас знает генератор!
