Валентина вспыхнула, словно ее только что уличили во лжи.
– С чего вы взяли?
– Либин не мог застрелиться.
– Почему не мог? – сощурив глаза, спросила она.
– Потому что он любил вас и не собирался отступать. Я много знаю о Либине, он был упрямым и принципиальным человеком, хоть и скандалистом… Но не слабаком. И вы тоже не могли его убить… Тогда кто же?
– Считайте, что я… – Ей был тягостен этот разговор.
Она закрыла глаза, и тотчас летнее кафе «Панорама» со всеми своими белыми стульчиками, столами и кружевными скатертями, залитыми солнцем, то самое кафе, где они впервые встретились с Кайтановым, исчезло, и возникла комната. Ей была знакома там каждая вещь, тем более что многое в ней было куплено ею самой: и постельное белье, и подушки, и чашки, и даже ваза, в которой в тот день торчала одна засохшая гвоздика… Она помогла Либину устроиться на новом месте и время от времени забывала, где же ее настоящие дом и семья.
В тот день она пришла как обычно, принесла банку кофе и кекс. Она знала, что им снова предстоит тяжелый разговор, конца которому ни один из них не видел…
Дверь была не заперта, что было подозрительно. Человек, два года скрывающийся от милиции, всегда держит дверь на замке. Она сразу же поняла, что произошло что-то страшное. Либин не встречал ее. Не крикнул ей из ванной, что сейчас выйдет (она могла войти, открыв квартиру своим ключом). Не было в передней на полке и записки, которую он мог оставить…
Валентина нашла его уже мертвым. И долго не могла поверить, что его больше нет. Все выглядело как самоубийство. Но она и сама не верила в это. Либин не способен на такое, он слишком любил жизнь… Однако в его руке был пистолет, в виске зияла рана. Вокруг – кровь…
Факты – упрямая вещь, сказала она себе. И вдруг поняла, что совсем не знала Либина. Ей одного часа хватило на то, чтобы все-таки поверить в реальность происходящего и в то, что Либин сам ушел из этой жизни. Но не потому, что не захотел жить, а чтобы дать жить ей, ее ребенку и Кайтанову. Он просто ушел с дороги. И даже дверь оставил открытой, словно бы говоря: ты вольна входить сюда или не входить …
Момента, когда она подходила к телефону и набирала «02», она не помнила. В памяти осталась только фраза: я убила человека. Вероятно, за этой фразой последовали и другие, составленные автоматически как ответы на посыпавшиеся с другого конца провода вопросы: фамилия, адрес… И за ней пришли. Ведь она сочла тогда, что своим поведением, своим предательством подтолкнула Либина к самоубийству.
