Трое нас и пёс из Петипас | страница 14
В эту минуту кто-то постучал в дверь веранды. Сначала я хотел было позвать пани Людвикову, но передумал и открыл сам.
За дверями стоял пожилой человек в полотняных брюках и зеленой рубашке.
На голове у него была старая соломенная шляпа. Из кармана торчал конец веревки. Аккуратно вытирая ноги о подстилку, глядя вниз, он спросил меня заботливым голосом:
– Ну, что поделывает наша майовка?
Я понятия не имел, что это такое – курица, кошка или щенок.
– Я не знаю, я здесь только первый день.
Человек в соломенной шляпе быстро поднял глаза:
– А Ярки нет дома? Кто ты такой?
– Гоудек из Праги.
– Отвечай распространенным предложением, – строго заметил человек в соломенной шляпе.
И мне сразу стало ясно, кто это. Ну конечно, это же учитель, о котором говорил Руда. Наверное, он узнал, что я приехал в Петипасы, и пришел устроить мне экзамен! Я торопливо отступил за дверь.
– Пани Людвикова, к вам пришли гости!
– Иду, иду! – раздался голос пани Людвиковой откуда-то со двора.
Я не знал, что делать дальше. Тогда я поклонился и пролепетал распространенное предложение:
– Пани Людвикова сейчас придет, – и тут же кинулся в комнату к умывальнику.
Я начал старательно мыть уши, чтобы ничего не слышать, если учитель задаст мне ещё какой-нибудь вопрос.
Когда я кончил мыться, пани Людвикова с гостем была уже в комнате. Она отряхивала свой фартук от гусиных перьев и все повторяла:
– Да покажись ты, Тоник! Никто тебя не съест!
Учитель делал вид, что я вообще его не интересую. Он без конца говорил о майовке – его беспокоило, позаботился ли о ней Ярка, когда уезжал. Потом я узнал, что это всего-навсего вишня, растущая у самого забора. У неё недавно треснул ствол.
Но я-то хорошо знал, что учитель пришел неспроста, не ради какой-то там вишни. Все понятно: он явился меня экзаменовать! И я начал повторять про себя все теоремы по геометрии.
А в это время пани Людвикова и учитель о чем-то говорили. Но у меня не было времени их слушать. Я, как назло, не мог вспомнить одну важную вещь. Бывает же такое! Принялся высчитывать площадь треугольника и вдруг начисто забыл, как её вычислять. В голове у меня все перемешалось. Я чувствовал, как у меня даже ноги вспотели.
Но вот пани Людвикова стала говорить все громче и громче, как делают люди, когда заканчивают разговор. И вдруг мне словно послышался голос нашего школьного математика:
«Площадь треугольника равна половине произведения основания на высоту».
И как-то машинально я повторил это вслух. Петипасский учитель перестал говорить и внимательно посмотрел на меня. Но пани Людвикова ничего не заметила. Досказав что-то о своем Ярке, она взяла меня за плечо и выставила вперед:
