Вправо от лип шла улица, по ней важно расхаживали гуси. Перед каждым домиком был сад. У второго дома с краю перед железной калиткой стояла пожилая женщина в платке. Она ещё издали закричала мне:
– Сюда, парень, сюда! А я уж думала, что ты не приедешь.
Это была пани Людвикова. Она взяла у меня из рук чемодан и повела через сад, весело болтая по дороге.
– Жить ты будешь в комнате Ярки. Постель я тебе приготовила, комнату проветрила. Есть будешь с нами, а товарищей тебе здесь найдется немало. Вон там у забора – колонка, туда ты будешь ходить за водой. Цветы на клумбе не рви, пан Людвик этого не любит. Хотя, на что тебе цветы – ты ведь не девочка… Ну, вот мы и пришли!
Мы стояли перед верандой, которая вся была из дерева и стекла. Пани Людвикова открыла дверь и повернулась ко мне:
– А я вижу, ты не очень-то разговорчив. Впрочем, и наш Ярка такой же.
Мы прошли через веранду в комнату Ярки.
– Ну, вот ты и дома!
Я стал оглядывав комнату.
Тем временем пани Людвикова открыла чемодан и все, что в нем было, развесила в шкафу и разложила на стуле.
– Удочку поставь за шкаф. Немного оглядишься, приходи к нам.
– Ладно.
– А ты и вправду молчалив, – повторила пани Людвикова и вышла.
Я уселся на стул. «Ну, вот ты и дома!» Вот уж этого я совсем не чувствовал! Дома я спал на тахте, а здесь у меня кровать с периной в синюю полоску. Дома у нас умывальник находится в ванной, здесь он стоит на железных ножках в углу около печки. Дома у нас паркет, а на нем ковер, у Л котиков дощатый пол, покрашенный коричневой краской. И фотографии здесь были совсем другие. На самой большой фотографии – бородатый солдат с кривой саблей. Я смотрел и удивлялся, до чего же странно выглядели солдаты раньше.
Наконец я встал со стула, решил посмотреть на книги. Книги стояли на полке в три ряда, но ни одна из них не подходила мне для чтения. Все они были о цветах, о деревьях, одна даже о самой обыкновенной траве. Ярка, наверное, учился в школе садоводов.
Я снова сел на стул. Ох, и жарко же мне будет спать ночью под такой толстой периной!
Да, Руда оказался прав: в Петипасах было очень скверно.
В комнате стояла такая тишина, что у меня шумело в ушах. Тогда я немного покашлял – и то стало как-то веселей. К окну подлетела бабочка-капустница, старавшаяся попасть в комнату. Я проворчал:
– Радуйся, глупая, что ты на улице, а не здесь, в комнате!
Бабочка скрылась среди деревьев, и я решил, что неплохо бы осмотреть сад. Быстро переоделся, надел тапочки, красные трусики и белую майку.
