Что ж, можно и проволочить время, вить печать добрых синдиков самая что ни на есть взаправдашняя! Не возьмешь, не возьмешь голыми руками Елену де Роскоф, вот вить она как благоразумна, не забыла даже, что и по-русски «санкюлот» звучит «санкюлотом»!
— Салют! — В помещение вошел еще один молодой человек.
— Салют, Анри Антуан! — Чиновник, сидевший перед стеллажом, распрямился.
— Я зовусь Луи Леон, — сладковатым голосом отозвался вошедший.
— Ладно хоть, что не Аристотель Фемистокл, как у некоторых, — сидевший за столом оторвался от бумаг. — Э, да ты сегодня еще большим франтом, чем обычно!
— Что само по себе необычно, — отозвался чиновник со стремянки, и все четверо расхохотались.
— Ну да, справил пару обнов, — Луи Антуан или Леон, как уж там его звали, картинно поправил обеими руками взбитые длинные локоны смоляного цвету. Небольшое лицо его было округло, с маленьким раздвоенным подбородком и почти женским ртом. Большие черные глаза казались красивы и, вот уж диво, даже явственно подведены для выразительности краскою. На голове сидела чуть набок высокая шляпа с султаном из желтых страусовых перьев, палевый сюртук плотно схватывал фигуру, гибкий стан опоясывал трехцветный шелковый кушак, а ноги без единой складки обливали золотистые замшевые панталоны, спадавшие на вовсе небольшие для мужчины туфли. Однако ж и на переодетую женщину юноша ничуть не походил, что-то в нем было иное, Елена не могла понять, что.
— А невыразимые-то, сидят не хуже перчаток, да и в тон им! — воскликнул один из чиновников.
— Так вить работа Медонской мануфактуры, а шил мой обыкновенный портной, Шарло, он не испортит, — молодой человек несколько раз кокетливо обернулся вокруг себя.
— Медонской мануфактуры! Шутишь! — Чернильный юноша присвистнул.
— Ничуть не бывало, купил первые штуки!
— Нутко я пощупаю! — Чернильный присел.
— Э, не запачкай!
— Да не запачкаю, не жадобься! Ишь мягко! Впрямь не хуже замши, даже нежней!
Елене успел наскучить неприятный модник, но едва она отвела от него взгляд, как почувствовала, что теперь он глядит на нее.
— А это что за женщины? Гостьи нашей Луизетточки?
— Скорей всего нет, — чернильный с неохотой оторвался от панталон приятеля и воротился за свой стол. — Датская купчиха со служанкой, едет по Женевской бумаге. Ошибкою взяли, сопоставлю печать и придется выпускать. Все чисто.
— Все не бывает чисто, друг Порье! — Щеголь мелкими шажками подошел к столу. — В каком месте их взяли, ты говоришь?
