– А ну как там нас?..
– Н-е-е, – тут же отозвался Корнев. – Там охрана надежная. Это ж государственная собственность. Все под контролем.
С этим оптимистичным напутствием они отворили двери музея.
Здесь было что посмотреть – подлинные вещи Ахматовой, книги с автографами, рукописи.
Они прошли мимо портретов поэтессы работ разных мастеров и остановились перед знаменитым рисунком Модильяни, долго стояли молча, представляя, как бы выглядел этот лаконичный и строгий портрет в окружении эротичных и легкомысленных ню.
Хорошо бы выглядел, подумала Наталья. Просто отлично! Феерия чувств и линий, гармония горячей страсти, владеющей душой художника, и холодного разума, движущего его рукой. Зримое воплощение любви. Если бы эти рисунки были здесь, образ Ахматовой стал бы еще богаче и многогранней, а ее поэзия обрела бы всю полноту смыслов и образов.
Словно прочитав ее мысли, Вика взволнованно прошептала:
– Здесь она монашенка, а там – блудница. Он смог увидеть и то и другое. И показал, что противоречия нет.
Они еще немного побродили по залам и двинулись в администрацию.
* * *
– Поймите, это очень важно, – доказывала Наталья уставшей от жизни пожилой даме из отдела кадров. – Нам очень нужно встретиться с этим человеком.
– Да вы даже фамилии его не знаете! Какая тут может быть важность?
Они убеждали ее уже полчаса, но дама была тверда, как невский гранит. Конечно, она была права – две юные барышни вламываются в музей, чтобы найти молодого человека, с которым, судя по всему, почти не знакомы. А если и знакомы, то не в том смысле, в каком принято в приличном обществе. Скорей всего, было написано на ее строгом лице, хотя вслух она этого не произнесла, он вон с той маленькой неряхой в потертых джинсах провел ночь, а теперь она беременна и хочет от него получить денег на аборт, а то еще и предложение пожениться. Только об этом раньше надо было думать и с кем попало в постель не прыгать. А то нашли, видишь ли, брачную контору или справочное бюро. Ну и молодежь пошла…
Под этим осуждающим взглядом Вика краснела, бледнела и заикалась, и от этого выглядела действительно виноватой. Наталья тоже была растеряна. Не скажешь же просто так с бухты-барахты, что они ищут похитителя картин, а этот Дима – единственная ниточка к нему. Так, пожалуй, и в сумасшедший дом попасть можно. А придумать, тем более соврать что-то, она не могла.
– Может быть, – ухватилась она за почти призрачную надежду, – вы спросите кого-нибудь из руководства. Пожалуйста, я очень прошу. Если там тоже откажут, мы сразу уйдем.
