шаром. И ты моментально сломалась.
— Твоя работа? — устало спросила уже ни во что не верившая Светлана, которая вдобавок вспомнила, как в небе лопнула струна.
— Наша, — таинственно сообщил гость. — Учти, не я один наблюдаю за тобой. Да и не за тобой одной.
Последние слова Миши с новой силой пробудили волнение неизвестности, и с замиранием сердца Светлана спросила:
— Скажи... а за... Геной вы... не наблюдаете?
Гость нахмурился и засветился еще ярче, но несмотря на это свет остался мягким и не резал глаза.
— Что с Генкой? — повторила Светлана настойчиво и встала. Миша молчал.
— Скажи.
— Не могу. Не должен. Сама узнаешь.
Она умоляюще протянула руки к гостю и медленно пошла. Но вдруг ноги подкосились, Светлана опустилась на колени. То ли подействовало жесткое: “Не должен”, — то ли еще что-нибудь, только она запрокинула голову, и из полураскрытых губ вылетел древний вопль, протяжный бабий вой. Так выли над белым телом любимого мужа, истыканным кочевничьими длинными стрелами с черным оперением еще вдовы дружинников князя Игоря. Так вопила и плакала княгиня Ольга на крепостном валу в Путивле.
— Молчи и хлебай свою кашу полной ложкой, — прошипел сквозь зубы Миша. — В конце концов, ничего такого про твоего Гену я не сказал.
Светлана вспомнила, что князь Игорь бежал из половецкого плена и вернулся к Ярославне. На мгновение ей сделалось легче. Но ведь многие, слишком многие княжьи дружинники так и не вернулись...
— Он бросил меня. Ушел, — сказала она безнадежно и добавила то, чего боялась больше всего: — Ушел навсегда.
Гость молчал, не убеждая ее, ни разубеждая. Ни малейшей надежды или лазейки... Светлана встала с колен, ссутулившись поплелась к кровати, рухнула в ноги к Альке и спросила, лишь бы спросить что-нибудь:
— Ладно, не говоришь, и не надо. А как там у вас остальные? Как ты сам?
— Вот так-то лучше, — Миша улыбнулся. — Он не бросил тебя, учти. Он должен был сделать это, и сделал. И ты это знаешь. Ты бы не полюбила Гену, если бы он был другой...
В словах Миши почудился некий намек. Светлана так и впиласьжаднымвзглядом в губы гостя... Однако Миша уже говорил с полнейшим беспристрастием:
— Борух Пинхусович теперь в четвертом мире, я сам обосновался вовтором, Мышка и Чубик по-прежнему в преисподней.
Светлана тихонько вздрогнула и продолжала играть в вопросы:
— Чем же вы там занимаетесь?
— Да кто чем. Чубик сибаритствует, как тургеневский Аркадий, играет “Рыбачку Соню” и регулярно отмечает Духов день на могиле Федора Величковского. Мы с Мышкой
