Когда они проходили мимо повозки Оскара, Пипинч, маленькая берберийская обезьянка, взволнованно их приветствовала с крыши. Репейка вильнул хвостом, но его взгляд был прикован к другой повозке, где Мальвина с откровенной симпатией уже ждала своих нахлебников.
Мальвина каждый раз повторяла попытки совратить Репейку с пути, предписываемого дисциплиной, но щенок ни от кого не принимал пищи, кроме Додо.
— Удивительная у тебя сила воли, Репейка, — погладила его Мальвина, — недурно бы и кое-кому из людей у тебя поучиться.
Репейка слушал, а сам так смотрел на протянутую ему приманку — кусочек мяса, что тому впору было растаять, и, тоскливо глотая слюну, с мольбой оглядывался на Додо.
— Ну, скажи, скажи, наконец…
— Нельзя!
Репейка расслабленно ложился на живот, голову клал на передние лапы, словно говоря:
— Всему конец.
— Хорошая собачка слушается своего хозяина…
— Слушается, конечно, слушается, — и куцый хвост Репейки вздрагивал от возвращающейся надежды, — но ведь вот он, этот замечательный душистый кусочек…
— Сперва принеси мою трубку!
Невидимые пружинки вскидывали Репейку в воздух, и он летел так, что под ним шуршала трава. Минуя ступеньки, взвивался в повозку, дрожа брал в зубы заранее положенную на стул трубку и осторожно, старательно нес человеку, несколько раз чихнув по дороге:
— Ох, и вонючая!
— Хорошо, мой песик, — погладил его Додо, — очень хорошо…
— Ну, и… и… — танцевал вокруг него щенок, — и больше ничего?
Додо, словно не замечая пожирающего Репейку желания, спокойно обтирал трубку.
— Вот она трубка, все правильно, только чем же мне разжечь ее! А ну-ка, принеси и спички!
Репейка почти перекувырнулся от усердия:
— Ах, ну да, конечно, вот это… ну, то, что гремит… — И коробок в мгновение ока был доставлен, правда, немного погрызанный. От этого очень трудно было отвыкнуть Репейке, ведь все его предки лишь затем брали что-либо в рот, чтобы разгрызть и съесть, и все щенки, даже играя, грызут все подряд, потому что когда растут зубы, то зудят десны. Репейка уже знал, что эти несъедобные вещи грызть нельзя, но стоило ему взять что-то в рот, как челюсти сжимались сами собой, поэтому спичечная коробка попала в руки Додо несколько покореженной; Репейка тотчас занял место поближе к мясу.
— Можешь съесть!
Щенок бросился на мясо, дважды глотнул, и все было кончено. Он обнюхал место запечатленной воображением еды, и черные глазки уставились на Мальвину:
— Больше нет?
— Не жадничай, Репейка, — нахмурился Додо, — вот наш завтрак, сейчас пойдем домой и съедим его. Пошли!
