— Понятно! — рассмеялась Инга. — А могу я получить серьезный ответ?
— В каждой шутке есть доля истицы, — вздохнул Стасис. — И вообще: с какой стати я должен выворачиваться перед тобой наизнанку? Надо было сплавить тебя Олегу…
— Ответ достоин приверженца высоких моральных принципов! — фыркнула Инга. — Но зачем они тебе?
— Кто?
— Высокие, моральные и принципы, — вкрадчиво перечислила барышня, поправляя прическу перед большим зеркалом в прихожей.
Стасис в недоумении пожал плечом:
— Вряд ли они высокие. Но они мои.
Инга включила в гостиной свет и замерла на секунду у порога, окидывая комнату немало удивленным взором. И не японский телевизор, видеомагнитофон да югославская «стенка» удивили ее, а неплохой порядок в обиталище одинокого друга тараканов.
«Все же есть у него кто-то!»
Внимательно взирающий под ноги Стасис чуть не толкнул се и спину чашками с чаем.
— Уборкой сам занимаешься? — как бы безразлично поинтересовалась Инга, с ногами устраняясь в обширном кресле.
Еле слышно крякнув, Стасис прилег на диван, подставил под голову ладонь упертой и локоть руки; брови скользнули вверх:
— А то кто же? Правда, редко до этого руки доходят. С гостиной, слава богу, проще — стараюсь поменьше здесь находиться.
Инга пригубила горячий чай, еще раз обвела комнату внимательным взглядом.
— Ты, похоже, хорошо зарабатываешь.
— Нормально.
— Скромно утаиваешь баснословные прибыли? — Инга кокетливо склонила голову набок; черный локон пал со лба на тонкую бровь.
— Ну… — Стасис лениво поморщился. — Окладец в фирме немного превышает две «тонны»; плюс пару-тройку сотен за сверхурочные… Прирабатываю, конечно — иной месяц срываю две-три сотни «крошками» и кое-что в марках и «баксах».
— Ты, оказывается, ценный жених!
Стасису стало надоедать чрезмерное (и какое-то нервное) кокетство барышни, и он раздраженно поинтересовался:
— Да ты никак мужа ищешь?
Пропустив мимо ушей сарказм в его словах, Инга мечтательно поежилась:
— Всякая женщина имеет право на личное счастье!
— Сомневаюсь, что твое связано именно с этим, — тихо произнес Стасис.
Улыбка медленно смазалась с личика Инги. Она внимательно глянула на отвернувшегося Стасиса, пытаясь понять, сколь серьезно он относится к своему предположению. Если да, то почему с таким раздражением?
А Стасис, уставившись в узор ковра, окончательно трезвея, судорожно поежился, глотнул тяжело идущий чай. Вспоминая ту, давнишнюю Ингу, и сравнивая ее с нынешней, он находил много странных перемен. Он не знал, как к ним относиться, но чувствовал, что новая Инга не только отталкивает его.
