– Я сказал, что королевская семья исчезла, но не говорил, что они погибли.
– Но те люди, которых нашли в лесу… – начал было Кларенс, но его капитан его перебил.
– Не знаю кем они были, да и милосердней было бы не знать, но только той ночью один из кораблей, стоящих в порту Торинода, снялся с якоря. Он отправлялся в Форой, нагруженный шелком и другими товарами, и пассажиров на борту быть просто не могло. Однако, они были. Молодой мужчина, девушка и маленький мальчик.
Келонский бродяга тихонько охнул – похоже, и до него начал доходить смысл сказанного. Элиа не выдержал и быстрыми шагами покинул палубу.
Ему было плохо. Он прислонился к стене в темном трюме и вспоминал, мгновение за мгновением, всю свою жизнь до той страшной осенней ночи. Переезды с одного места на другое – внезапные и резкие – быть может, они были вызваны вовсе не поиском работы, а всего лишь боязнью за жизнь. Тонкие руки матери – не крестьянские, не рабочие – руки человека, в роду которого были аристократы. Точно такие же руки были у близнецов, и у Лин, и у него самого.
Теперь ему не хотелось в Неар. Ему не хотелось искать никакого Колина, и вообще ничего не хотелось. Элиа просто хотел очутиться в своем маленьком придуманном мире, но даже этого он не мог. Не получалось. Мир стремительно расширялся перед его взором, а он оставался все тем же маленьким нерешительным Элиа.
Он попытался вспомнить их лица, но ничего не получалось. Элиа в подробностях помнил ночь нападения, помнил, как падал, поскользнувшись на мокрой глине, помнил – потому что видел все это в своих кошмарах каждый раз, когда ложился спать. Лица – нет. В памяти не осталось почти ничего, лишь какие рваные воспоминания. Он даже не помнил какого цвета были глаза мамы. Элиа точно знал, что они были синими, но как ни старался, не мог представить ее лицо в воображении.
Он сел на пол, прислонившись к стене и заплакал.
– Кларенс все рассказал,- раздался прохладный голос над головой. Элиа вздрогнул – Ольг подошел как всегда бесшумно,- Мне, кстати, пришлось ответить на все его вопросы. Ты как, в порядке?
– Нет,- честно сказал Элиа,- Мне плохо.
Ольг скептически хмыкнул: плохо было ему. Гордый тан никогда раньше не думал, что морская болезнь может принести столько мук. Его продолжало слегка мутить, хотя в желудке давно уже ничего не было. Ольг про себя успел решить, что путешествия морем больше его не привлекают. Дорога и добрый конь – это было лучше и надежней.
