– Понимаю,- вместо этого сказал он.
– Кажется, что вся моя жизнь была придумана. Она ненастоящая. Я мог бы быть принцем, бегать по огромному белому дворцу, купаться в золоте. Моя сестра должна была стать красавицей в богатом платье, и у нее были бы самые лучшие куклы…- эти слова прозвучали так по детски, так похоже на прежнего Элиа, что у Ольга защемило сердце,- Моему отцу не пришлось бы скитаться в поисках работы…Так должно было быть!
– Может быть, – осторожно начал тан,- Если бы все было, как ты говоришь, не было бы тебя – такого, каким мы тебя знаем.
– Ага,- разозлился Элиа,- Мир многое потерял бы.
С удивлением Ольг заметил в его голосе непривычный сарказм. Элиа никогда не говорил еще с такой горечью – видно его и вправду задел рассказ старого морехода. Настолько задел, что на детском еще лице, полном недоумения и досады, начала проявляться жесткая маска. Ольг с внезапным и непонятным испугом понял, что она напоминает его самого. Лицо несбывшихся надежд.
– Не смей так говорить!- крикнул он,- Ты есть! Ты нужен.
Он не знал, что еще можно сказать. Ольг не умел говорить те слова, которые бы дали понять человеку, что он необходим другим – как воздух, как белый день. Элиа был ему нужен: друг, брат, человек, который вытащил его из беспросветной пелены отчаяния. Человек, благодаря которому он встретился с Фалиной.
Элиа печально скривил губы.
– Да. Так однажды сказал один человек, Ольг, и знаешь что – его убили.
Ольг помолчал. Потом осторожно спросил:
– Это кто-то из твоей семьи?
Мальчик помотал головой:
– Нет. Он тоже был моим другом. Его Рином звали. Он мечтал стать менестрелем, песни сочинял, а остался там, в Нарите.
Ольг смутно припомнил мальчишку со светлыми взлохмаченными волосами, которого вечно гоняли стражники. Рин, кажется, был сиротой. Ольг точно не знал – его тогда мало это интересовало. Да и сейчас, по правде, тоже.
– Получается, – продолжил Элиа,- Что все, кому я был нужен, умерли.
Тан помолчал немного, а потом с непривычной мягкостью в голосе сказал:
– Но я-то жив.
Во всем этом было нечто неправильное: это Элиа утешал и принимал всех своей невесть откуда взявшейся в столь юном существе кроткой мудростью, а не Ольг.
– Я тоже,- раздался тихий голос. Кларенс, неизвестно каким образом подобрался бесшумно и сказал,- Я все знаю, принц Элиа. И, знаешь что, ты нужен нам обоим, несмотря на то, что иногда я хочу тебя убить. И если ты сейчас же не перестанешь реветь, я точно этим займусь,- пообещал он (Кларенс не выносил кого-то утешать: те, кто живет на улице, редко плачут).
