А потом он увидел и всадника.
Так должно быть выглядел бы его отец, останься он здесь, в Ториноде, королем: похожее твердое лицо, острые скулы, темные прямые волосы. Богато украшенные доспехи. Обруч из золота на голове, не корона, простой воинский обруч – да вот только украшен он был драгоценными камнями.
Человек выглядел абсолютно спокойным, и Элиа внезапно понял, что отличало его отца от Лэриона: Эван никогда бы не смог смотреть спокойно на то, как погибают его люди. В его глазах вместо этого абсолютного, ледяного спокойствия, жили и строгость и доброта, и тепло.
Этот человек напомнил он себе мой дядя. И он обманом и изменой захватил трон, изгнал законного короля, убивал людей.
Маленькая фигурка с пламенными волосами, стоящая посреди сражающихся людей, вдруг будто стала выше ростом. Элиа шел вперед, к Лэриону, и перед ним будто коридор открывался – настолько он был сейчас велик.
– Сражайся!
– Я не сражаюсь с детьми.
Лэрион соскочил с коня и с любопытством смотрел сейчас на него.
– Да ну! А помнишь как однажды в лесу нашли три трупа: мужчины, женщины и маленького мальчика? И тогда ты стал королем. Ты не сражаешься с детьми – ты их убиваешь!
Элиа уже несло; ярость и горячка боя выходили из него толчками, выплескиваясь с каждой фразой.
– Кто ты такой?
Он молча вытащил из-под рубахи (он даже доспехов не одел, да и не было доспехов на тринадцатилетнего мальчишку) золотую цепь. Удивление в глазах Лэриона сменилось пониманием.
Тонкий клинок келонских оружейных мастеров вышел из ножен бесшумно – так, по крайней мере, показалось его владельцу, пользующемуся им в первый раз.
– Меня зовут Элиа.
А теперь вспоминай все то, чему тебя учил тан. Ну же, вспоминай!
Выпад.
Звон железа.
Блок.
– Элиа, сын Эвана!
Прямой удар – мечи в Келоне делали остроконечными, можно и колоть и рубить… Отбито. Да так, что рука, держащая меч, онемела от напряжения.
– Ты умрешь, Элиа, сын Эвана. – спокойная констатация фактов. Не угроза даже. Но под деланным спокойствием – и Элиа это видел – кипящая ярости, страха и злости. Даже глаза Лэриона побелели от этих чувств.
– Конечно, умру, – согласился Элиа покладисто. И добавил, – Только не сегодня. И даже не завтра.
Удар.
Взмах.
Элиа перекувыркнулся, спасая себя от удара в бедро, там, где находится артерия, и пронзить эту артерию – неминуемая смерть от потери крови; и меч Лэриона задел лишь ногу. Но задел сильно – Элиа охнул и растянулся на земле. Кровь брызнула из рассеченной кожи.
