Золотой ключик, или Приключения Буратино | страница 48

Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к колбасе, милиционер засвистел, трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.

Проехал велосипедист на колёсах не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик – вчетверо сложенные листки отрывного календаря – вот какой величины были у него газеты.

Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым. На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развёл руками и сказал:

– Всё съели, приходите в другой раз.

Тут занавес упал, и на нём заблестел золотой зигзаг молнии.

Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищения. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо:

– Что – видели? Значит, недаром я мокнул в болоте у тётки Тортилы… В этом театре мы поставим комедию – знаете какую? – «Золотой ключик, или Необыкновенные приключения Буратино и его друзей». Карабас Барабас лопнет с досады.

Пьеро потёр кулаками наморщенный лоб:

– Я напишу эту комедию роскошными стихами.

– Я буду продавать мороженое и билеты, – сказала Мальвина. – Если вы найдёте у меня талант, попробую играть роли хорошеньких девочек…

– Постойте, ребята, а учиться когда же? – спросил папа Карло.

Все враз ответили:

– Учиться будем утром… А вечером играть в театре…

– Ну, то-то, деточки, – сказал папа Карло, – а уж я, деточки, буду играть на шарманке для увеселения почтенной публики, а если станем разъезжать по Италии из города в город, буду править лошадью да варить баранью похлёбку с чесноком…

Артемон слушал, задрав ухо, вертел головой, глядел блестящими глазами на друзей, спрашивал: а ему что делать?

Буратино сказал:

– Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра – посредством быстрого верчения хвостом – и другие необходимые звуки.

– Ну а ты, ну а ты, Буратино? – спрашивали все. – Кем хочешь быть при театре?

– Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет!

Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь. Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плётки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешёптывались в кладовой, вися на гвоздях.