— Ты прав, — послала она. — Мы и так слишком долго ждали.
Вскоре молодожены уже поднимались на второй этаж дортуара в комнату Атайи.
Здесь кто-то побывал до них. Подушку и одеяло устлали лепестки роз, на перевернутой бочке, которая служила столом, стояли графин с вином и два кубка. Окно занавешено тонкой тканью, в щелку дул бриз с запахом хвои и падал лунный свет.
Атайя сердечно улыбнулась. У них не было ни пышных нарядов, ни денег, ни слуг, но они считали себя самыми счастливыми. Они были близки душой, а теперь сблизятся и телом.
Принцесса закрыла за собой дверь и с радостной нежностью оглядела комнату.
— Я уже думала, мне сюда не вернуться… тем более не очутиться здесь с тобой.
За последний год Атайе не раз казалось, что ей не обрести счастья. Ровно двенадцать месяцев назад она бежала из Кайта, спасая свою жизнь, ослепленная горечью и отчаянием. Джейрен был тогда рядом, и сейчас он рядом, несмотря на последние беды. Наверное, находиться с такой девушкой не так уж безопасно, но теплое местечко чаще всего сопряжено с риском.
Она подняла глаза — Джейрен стоял совсем близко, — и ей стало жарко. Он взял невесту на руки, словно пылинку, и нежно положил на кровать с душистыми лепестками. Затем налил ей вина, произнес тост за будущее и склонился над Атайей, пробежав пальцем от подбородка до груди.
Атайя отвела взгляд, чтобы не улыбнуться.
Что такое? — послал он интимную мысль.
Произносить слова сейчас казалось грубостью… Они резали бы слух.
Знаешь, — она решилась утонуть в глубине его карих глаз, притронувшись рукой к щеке, — не понимаю, как я вообще могла перед тобой устоять.
Джейрен проворно слизнул вино с ее губ.
Я позволю тебе исправиться, — уверил он.
И Атайя с радостью отдалась в его руки.
Той же ночью, но вдали от соломенного тюфяка, на котором обнимались Атайя с Джейреном, короля Кайта грубо пробудили от крепкого приятного сна, чтобы сообщить ужаснейшую весть.
— Что, к черту, значит жива?
Дарэк выпрямился на перине, разинув рот, затем вскочил на ноги, запутался в складках белой ночной рубашки и упал. Король бился на полу, точно умалишенный. В свете керосиновой лампы, что горела у кровати, лицо его величества казалось изможденным и осунувшимся.
Он повторял вопрос, крича на капитана гвардии. Однако Парр не дрогнул от гнева Дарэка, но не благодаря своему мужеству, а оттого что сам был обескуражен до оцепенения.
— Ее видели в деревне Пайпвел, сир, — сказал капитан, едва разжав зубы. Бдительные карие глаза сверкали как отполированный агат. — С ней было еще двое. Судя по описанию, один из них, несомненно, Джейрен Маклауд.
