— Что это за дом? — спросил Швейцер у Дуни.
— Где флаг? Это суд.
— Суд, — еле слышно повторил Швейцер. Он и после повторял за Дуней разные слова, пробуя их на вкус. Суд, смешавшись с мороженым, показался ему так себе.
— Сними очки, если хочешь — посоветовала Дуня. — Или нет, не снимай. Мало ли…
Странное дело: Швейцер совершенно не боялся погони. Ректор сотоварищи превратились в далеких призраков из волшебного сна — плоских, картонных, и даже незрячих. Здесь, в беспомощном захолустье, Швейцер чувствовал себя сильнее любого богатыря. Ему казалось, что Лицей не имеет власти над подлинной реальностью.
Но — против ожидания — эта реальность не наполняла его радостью живого, доселе не познанного бытия. Он воспринимал ее механически, как насыщенный бред, местами липкий, а где-то — разбавленный; этому бреду нельзя было пока, хотелось бы верить, что пока — итак, нельзя было поддаваться ему полностью, открываться миру сжавшейся, словно от стирки, душой. Могло разорвать, он мог не выдержать мир, стать одержимым этим миром, потерявшись в нем, и попросту прилег бы где-нибудь под тихим, сравнительно безобидным деревцем, чтобы спать — очень, очень долго, всегда.
Они миновали суд, прошли почту, химчистку, еще одно «24», кафе, магазин спорттоваров, отделение милиции (по приказу Дуни Швейцер пригнул голову и ускорил шаг), вытрезвитель, длинный кирпичный забор без вывесок и дверей, казино, автобусную остановку. Свернули за угол, пересекли пустырь и подошли к двухэтажному зданию, чей белый кирпич был грязен, а общие очертания, как выяснилось позднее, повторяли приплюснутую букву «П». У входа дремал микроавтобус; его снежные бока пересекались красными полосами.
— Ну, вот тебе больница, — улыбнулась Дуня. — Что дальше?
Швейцер остановился и долго смотрел на здание. Он прикрыл глаза, принюхался, медленно обошел вокруг машины, постоял на ступеньках. Подержался за ручку, заглянул в окно первого этажа: темно и пусто, какие-то стойки, похожие на вешалки, смутный шкаф.
— Что ты ищешь? — Дуне стало по-настоящему интересно.
— Ска… жи, — выдавил Швейцер, — ты. не знаешь человека по имени Сектор? Имя и отчество у него В. В.
— Не-а, — Дуня ответила сразу. — А кто он?
— Вот я и хочу узнать, — Швейцер провел ладонью по шершавой стене. Ничего не помню, — сказал он в пустоту, мимо Дуни. — Не за что зацепиться.
— Еврей или немец, — рассуждала меж тем Дуня, не будучи достаточно догадливой, чтобы выстроить в правильную цепочку инициалы и фамилию.
