— Скажите, пожалуйста, вы не знаете, в этой ли бане мылся в 1829 году Александр Сергеевич Пушкин?
Равнодушно взиравшая на меня до сих пор женщина вдруг преобразилась:
— Как не знать! Конечно, здесь. В третьем номере. Он как раз сейчас свободен, если хотите, я вам его покажу.
— Пожалуйста, будьте добры... — слегка опешил я.
— Пойдемте. — Кассирша пошла по коридору, я за ней. — Вот, — распахнула она дверь, — смотрите. Здесь он и мылся.
Я остановился на пороге. Этот номер состоял из двух больших комнат со сводчатыми потолками. Соединены они маленьким проемом без двери. В первой комнате — два мраморных топчана, и больше ничего. Видимо, он предназначался для раздевания и отдыха. «Больше ничего» — это неверно, банного инвентаря нет, а так... очень много. Стены украшены старинными изразцами с растительным орнаментом в пять цветов — черный, синий, зеленый, желтый, коричневый. Пол выложен ничуть не потускневшими, а, наоборот, поражающими своей яркостью плитками с рисунком. Они уже кое-где вытерлись, углубились на сантиметр-два, но не стали от этого тусклее.
Заглянул благоговейно во вторую комнату — моечную. Небольшая каменная ванна, высеченные из серого камня кресла-сиденья, мраморные лежанки. Пар и легкий запах сероводорода. Стены уже в других изразцах, с одноцветным коричневым рисунком.
— Все так и есть, как было 150 лет назад? — спрашиваю я моего добровольного экскурсовода.
— Все как было. Видите, ни одна плиточка не вывалилась, и еще 150 лет простоят.
Пришел посетитель, и кассир отошла от меня, я остался в номере один. «Хозяин оставил меня на попечение татарину-банщику, — вспоминал я слова Пушкина. — Я должен признаться, что он был без носа; это не мешало ему быть мастером своего дела. Гасан (так назывался безносый татарин) начал с того, что разложил меня на теплом каменном полу; после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком; я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение. (Азиатские банщики приходят иногда в восторг, вспрыгивают вам на плечи, скользят ногами по бедрам и пляшут по спине вприсядку, e sempre bene.) После чего долго тер он меня шерстяною рукавицей и, сильно оплескав теплой водою, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас как воздух! NB: шерстяная рукавица и полотняный пузырь непременно должны быть приняты в русской бане: знатоки будут благодарны за такое нововведение».
