Вот здесь, на этом полу? Может быть, и нет. Кто мог это знать, кто мог это помнить?! Просто этот номер самый богатый, самый красивый, поэтому он и стал пушкинским. Кто только не побывал здесь за эти 150 лет! А за 400 лет? От Грибоедова до Маяковского или от персидских шахов и турецких султанов до советских людей и их иностранных гостей.
Вернувшаяся кассирша прервала мои размышления.
— А скажите, пожалуйста, — спросил я ее, — кто же теперь здесь моется?
— Все моются, — ответила она. — Платите за номер 50 копеек и мойтесь на здоровье.
— Всего 50 копеек?!
— А что, разве мало?! И то вот пустой стоит, пока никто не берет.
— И я могу?
— Конечно, почему же нет?
Но я не стал здесь мыться. Велика ли гордость, что мылся в одном номере с Пушкиным? Вполне достаточно быть счастливым оттого, что видел все это собственными глазами и при желании можешь пофантазировать, представить себе, как все происходило. К тому же хотелось посмотреть, как действует теперь банщик, а в «пушкинском номере» его не было. Я пошел вниз, в общую серную баню.
Общие бани — внизу, в подземелье с цилиндрическим сводом. Бани невелики, всего десять шкафчиков обслуживает вежливый (чтобы не сказать — услужливый) банщик. Душ, маленький бассейн из серого мрамора на одного-двух человек и такого же серого мрамора скамья, на которой посетителей обрабатывает терщик. Мне показалось, что очередность соблюдается здесь по принципу весовых категорий, ибо на скамью попал я последним, как самый худой из присутствовавших. В сущности, это массаж, но выглядит он несколько необыкновенно.
Сначала вы моетесь под душем. Затем старик терщик окатывает вас тепловатой водой и начинает растирать докрасна шершавой рукавицей. После этого старик берет небольшой матерчатый мешок, намыливает его, как тряпку, привычным взмахом надувает мешок пузырем и выжимает из него на лежанку обильную пену. Пены так много, что вы целиком скрываетесь в ней и перестаете видеть происходящее. А терщик тем временем снова выжимает на вас из своего мешка обильную пену. Из груды мыльной пены он ловко выхватывает то вашу руку, то ногу и продолжает растирать их своей огненной рукавицей. Полагаю, пена здесь для пущего внешнего эффекта. Во всяком случае, не без этого. Но получается здорово!
Я пытался задавать терщику вопросы, но он или не отвечал вовсе, или совсем уже односложно. Старик был суров. Он занимается этим делом сорок лет. Будешь суров.
А в целом, как ни удивительно, церемония та же, что и 150 лет назад. Только не били кулаком и не плясали на спине вприсядку.
