Бакланову, с ее появлением, сделалось неловко. Она подала ему руку, несколько сконфузившись и слегка улыбаясь.
— Вы скоро же посетили меня! — сказала она, садясь около него.
— Я поспешил воспользоваться вашим позволением, — отвечал Бакланов.
— Merci! — сказала Казимира и еще раз пожала у Бакланова руку.
— Вы старые знакомые? — спросила их старушка.
— Я помню еще monsieur Бакланова, когда он пришел к нам в первый раз… Мамаша ему, или он ей скажет слово и покраснеет! — сказала Казимира.
— А я помню, — отвечал ей в тон Бакланов: — что панна Казимира не вышла и обедать.
— О, я имела на то свои причины! — сказала Казимира, вскидывая на него нежный взгляд.
Вообще она с заметною сентиментальностью старалась говорить с Баклановым.
— А вы помните гостиный двор, как мы раз шли с вами? — сказала она.
— Да, — отвечал ей Бакланов, уже потупляясь.
— А тот вечер, когда я вдруг ушла от вас?
— Вы всегда так уходите, вы и вчера так ушли.
— Я и всегда так буду уходить, — отвечала Казимира, хоть глаза ее и говорили не то.
— Ваше дело! — отвечал Бакланов и пожал плечами.
Впрочем, во все это время он невольно взглядывал на modemoiselle Сабакееву, которая, кажется, и не слыхала ничего, а, уставив свои голубые глаза на работу, внимательно считала.
Бакланов наконец взялся за шляпу.
Старуха в это время опять стала показывать дочери, как вязать.
— Погодите, я скажу им, чтоб они пригласили вас на вечера; тут мы и можем видаться!.. — сказала ему торопливо и шопотом Казимира; а потом, встав и подойдя к старушке, наклонилась к ней и что-то ей шепнула на ухо.
— Да, разумеется, — отвечала та и обратилась к Бакланову. — Вы, пожалуйста, приезжайте к нам по пятницам вечером; у нас танцуют.
— Почту за величайшее удовольствие, — отвечал Бакланов и, раскланиваясь, нарочно приостановил подолее свой взгляд на mademoiselle Сабакеевой.
— Прощайте! — сказала ему та совершенно просто.
Панна Казимира пошла было его провожать; но Бакланов решительным движением руки не допустил ее итти за собой, и это он сделал не столько из вежливости, сколько потому, что ему просто не хотелось оставаться с Казимирой с глазу на глаз.
Его теперь исключительно беспокоил вопрос: «Что такое за существо mademoiselle Евпраксия?»
У Сабакеевых собирались на вечера два-три правоведа, несколько молодых людей из студентов, несколько очень милых дам и девиц. У них танцовали, гуляли в саду, играли в petits jeux. Бакланов, явившийся к ним в первую же пятницу, был одет решительно парижанином: в летних ботинках, в белом жилете и белых перчатках. Все общество сидело в задней гостиной. Балкон из нее выходил в совершенно почти темный сад, по средней аллее которого, впрочем, гуляли, как белые привидения, дамы, в сопровождении черных фигур мужчин. Проходя мраморную залу, Бакланов увидел, что по ней совершенно одиноко ходит небольшого роста господин, в неказистом черном фраке. Подойдя поближе к нему, он воскликнул:
