Если Софи Леневу можно было назвать южною красавицей, то эта была красавица севера.
— Maman, как я тут навязала? — сказала она, показывая старушке вязанье.
— Опять спутала! — отвечала та, подвигая на носу очки ближе к глазам.
— Monsieur Бакланов! Дочь моя! — познакомила она молодых людей, а сама принялась рассматривать и поправлять работу.
Бакланов поклонился, и mademoiselle Собакеева тоже ему поклонилась, и при этом нисколько не сконфузилась и не пожеманничала.
Бакланов почти с восторгом смотрел на молодую девушку. Ее довольно широкое лицо было исполнено какой-то необыкновенной чистоты. Несколько обнаженные руки, грудь и шея были до такой степени белы и нежны, что как будто бы она черненького хлебца никогда и не кушала, а выросла на одних папошниках. Стан у нее был стройный, но не воздушный. Соня Ленева, по природе своей, отчасти принадлежала к лезгинско-татарскому происхождению. Прабабка ее, жена Маркаша Рылова, была дочь князя Мирзы-Термаламы, а Сабакеева, напротив того, была чистейшая дочь полян, славянка; даже в наружности ее было что-то нпоминающее красивых купеческих дочерей; только все это разумется, было смягчено и облагорожено воспитанием.
— Ну, вот на, поправила, — сказала мать, подавая ей работу.
— Хорошо-с, — отвечала молодая девушка и не ушла, а тут села.
Бакланову ужасно хотелось с ней заговорить.
— Вы много выезжаете? — спросил он ее.
— Да! — отвечала девушка спокойно.
— Она больше дома у себя танцует; у нас обыкновенно собираются… — объяснила за нее старушка.
«Нет, это не светская госпожа!» — подумал Бакланов.
— А читать вы любите? — спросил он самое девушку.
— Читаю! — сказала она и на это спокойно.
— Охотница! — подхватила мать.
«Но все-таки не синий чулок! — подумал Бакланов. — Но что же она такое?» — задавал он себе вопрос.
— Я сюда на юг приехал первый раз… Это синее небо, этот воздух, как бы молоком пропитанный, все это чудо что такое… проговорил он, желая попробовать молодую девушку насчет поэзии.
Она выслушала его внимательно, но без особенно искреннего, а тем более поддельного увлечения.
— Да, здесь хорошо, — подтвердила она.
«И то — не то!..» — подумал Александр.
Панна Казимира наконец показалась.
— Ну вот и она! — сказала ей ласково старушка.
— А вот сейчас, сначала с mademoiselle Евпраксией расцелуюсь, сказала Казимира и, совершенно по-дружески поцеловавшись с молодою девушкой, почтительно поцеловала руки у старушки.
Она с утра еще не выходила из своей комнаты, а потом, услышав о приезде Бакланова, делала свой туалет и, по-видимому, употребляла все старания, чтоб одеться к лицу, и даже немного побелилась и подрумянилась.
