— Напишу все, — говорил Бакланов громко, без всякой осторожности.
Несколько армян, несколько греков, а больше всего Эммануилов Захарычей, так и навострили уши.
Никтополионов продолжал шопотом:
— Человека-то, которого подозреваете, в целовальниках, в кабаках поищите!..
Бакланов кивал ему, в знак согласия, головой.
— Возьмите арестанта, да поезжайте с ним, здесь и в уездах, по кабакам, — не признает ли кого.
— Непременно! — восклицал Бакланов.
В тот же самый вечер карета madame Базелейн подъехала к дому начальника края, а по совершенно противоположной улице быстро шел черноватый господин к дому Эммануила Захаровича. Хатем, от Эммануила Захаровича верховой скакал к Иосифу Яковлевичу, который был у Иродиады. На той же самой лошади Иосиф Яковлевич скакал домой и тотчас же поскакал в уезд на почтовых. В ту же ночь, тоже на почтовых, из деревни Шумли неизвестный человек был отправлен сначала в степь, а потом и на Куру.
В довольно большом и полутемном кабинете происходила такого рода сцена.
— Ну-с, слышу звон, да не знаю, где он!.. — говорил малорослый начальник края, стоя, с сложенными накрест руками, у стола, перед которым Бакланов, как нарочно, весь облитый абажурным светом лампы и весь раскрасневшийся, объяснял ему свое вчерашнее поведение.
Генерал все больше и больше бледнел.
— Вы припутываете тут женщин; мерзавцев выгораживаете, а порядочных людей хотите замарать… Меня, что ли, вы хотите обвинить в том?
— Я, ваше превосходительство, не говорил этого! — отвечал Бакланов, в самом деле этого не говоривший.
— У меня здесь служащий чиновник, — продолжал маленький генерал, все более и более горячась: — должен быть весь мой: должен быть моим светом, тенью моей!
— Извините меня, ваше превосходительство, — возражал Бакланов, тоже начиная выходить из себя: — я служу обществу, а не лицам.
— Я вас заставлю служить иначе! — кричал генерал, стуча пальцами по столу.
— Вы бы меня, ваше превосходительство, должны были презирать, если б успели заставить меня служить иначе! — кричал тоже и Бакланов.
— Я подчиненным моим, — кричал генерал, не слушая возражений: которым угодно быть не тем, чем я хочу, я имею привычку вот что из службы делать!
И генерал показал, каким обрзом обыкновенно дают киселя.
— На подобные движения, ваше превосходительство, и я имею привычку отвечать тоже довольно резко, — не уступал Бакланов.
— Молчать! — крикнул вдруг генерал совсем как на лакея.
Бакланов побледнел.
