– Близка ли вам среда, где происходит действие «Эглетьеров»? Часто ли вы ходите куда-либо по вечерам? Ведете ли светскую жизнь?
– Совсем не веду. По натуре я дикарь и Гит такая же, как я. Круг наших друзей очень ограничен. Больше всего нам нравится жить в нашем загородном доме. Несколько лет назад мы расстались с домом на Юге – он был слишком удален от Парижа – и купили дом в небольшой заброшенной деревушке на реке Луарэ. Это бывшая ферма, прилепившаяся к старинной колокольне. Она расположена на вершине невысокого холма, пышно названного Монт-Сен-Мишель де Гатине. Вокруг, насколько хватал глаз, расстилаются поля. Взгляд не задерживаясь скользит по вспаханной земле, по убегающим вдаль дорогам, по перелескам, очертания которых тают в воздушной дымке. Созерцание этого ландшафта, как и беспредельного морского простора, вызывает у меня ощущение величавой мощи. И как в зависимости от времени года меняется красочная гамма. Как играют, переливаясь, оттенки! То это золото созревших хлебов, то бурые тона убранных свекольных полей, то черная и голая или покрытая тонким слоем инея земля; а когда пелена дождей застилает небо, расплываются контуры холмов и силуэты деревьев, и весь пейзаж словно бы растворяется во влажной атмосфере.
Многообразие аспектов одного и того же горизонта очень дорого моему сердцу.
Когда мы нашли этот уголок, здесь стоял небольшой дом, окруженный полуразвалившимися службами. Отремонтировав дом, мы устроились в нем и храбро принялись за восстановление других зданий. Нужно было укрепить стены, пробить окна, починить крышу, построить лестницу – огромные работы впереди!
И Гит бросилась в эту новую авантюру. Она сама чертила планы, обсуждала их с местными подрядчиками, изумляя меня своей энергией. Она без колебаний мчалась из одного конца страны в другой, лишь бы раздобыть старинную черепицу, старый булыжник или обточенные камни, чтобы выложить порог или украсить подоконник. Мало-помалу службы преобразились в наше главное жилище: свинарник стал моим кабинетом, конюшня – столовой, курятник и крольчатник – сверкающей чистотой кухней; пологая лестница, найденная в клинике в Отене, вела на второй этаж, а камин, вырезанный из дерева в XYIII веке, украсил гостиную.
Португальские рабочие, копая землю возле амбара, извлекли захороненный под ним скелет. Несомненно, в далеком прошлом здесь находилось церковное кладбище. До смерти перепуганные суеверные рабочие разбросали кости и разбежались. Гит вразумляла их, уговаривая вернуться к работе. Они ворча согласились: предстояло заняться садом. Прежде всего расширить террасу, выходившую во французский сад. Вереница грузовиков привезла землю, оставшуюся после переработки свеклы на соседних сахарных заводах; землю свалили в кучи перед фасадом дома. К моему ужасу, внезапно целая гора выросла перед моим окном, закрывая горизонт. Это уж слишком! Но нет, Гит не ошиблась в расчетах. Грузовики сменили экскаваторы. Можно было подумать, что идет строительство автострады! Укрывшись в своем новом кабинете, я время от времени отрывался от бумаг и выглядывал посмотреть, как с рычанием и грохотом двигаются взад и вперед эти механические чудища. И свершилось невозможное: перед фасадом дома на одном с ним уровне протянулась великолепная терраса! Оставалось высадить деревья. Мы купили их в питомнике местного садовода. Я с шестом расхаживал по площадке террасы, определяя место для каждого дерева, а Гит, сощурившись, судила о точности моей работы. Наметив места, вырыли ямы. Мы предполагали, что, по крайней мере, треть деревьев погибнет, но они – и быстро! – все прижились! «Это же настоящий лес!» – вздыхала Гит, но лишиться хотя бы одного дерева казалось нам преступлением.
