Силу, которая властно тянет нас к полузабытым истокам, нельзя объяснить законами логики, как нельзя "поверить алгеброй гармонию". Ведь я, как и многие из вас, в чьи руки попадет эта книга, прекрасно знаю, что Гарин вместе с Зоей Монроз окажутся в конце концов на необитаемом острове, причем чуть ли не голыми, а Лосю суждено навеки расстаться с пленительной Аэлитой, чьи губы хранят привкус горьковатой свежести. Горечь яда и горечь разлуки. Звездная тоска о жарком солнце, зеленых холмах и любви, над которой не властно ни пространство, ни время?
Пусть мы знаем, чем завершится поединок отважного беспризорника Ивана с гиперболоидом «Аризоны» и к чему приведет побег в подземелья царицы Магр, это почти ничего не значит. Подсознательно мы постоянно надеемся на чудо. Вдруг, вопреки нашей памяти и законам мироздания, на сей раз все разыграется совсем по-иному.
Чуда, разумеется, не происходит, потому что сама наша надежда уже является беспримерным чудом. Таково свойство подлинного искусства. Поэтому оно и побеждает время, вновь и вновь заставляя человека сопереживать. А это такая радость — оказаться в увлекательном путешествии с любимыми героями, что ее хочется испытывать постоянно.
Что же сказать о давно уже ставших хрестоматийными книгах? О Книгах, которые переросли тесные рамки обложек и стали кинолентами ("Аэлита" была отснята еще в 1924 году) и вошли в наш дом с телеэкрана (по мотивам "Гиперболоида инженера Гарина" поставили телевизионный фильм). Да что там книги и ленты! Есть песенка про "московскую Аэлиту", кафе «Аэлита», а гиперболоид помянул на страницах «Правды» прославленный академик, когда пришло известие о присуждении Нобелевской премии создателям лазера.
Творения А. Толстого не просто литературное явление. Они стали неотъемлемой частью окружающего мира, вошли в плоть и кровь нашей цивилизации.
Обращение Алексея Толстого к фантастическому началу было далеко не случайным. Оно было предопределено склонностью его характера, эволюцией творчества, образованием и, если угодно, самой историей. Ее переломным моментом, достигшим взлета в октябре 1917 года.
"Аэлита", в которой впервые показано, как пролетарская революция становится не только всемирной, но всепланетной, была написана в поворотный для писателя период. А. Толстой создал эту удивительную, светлую, романтическую историю в самый разгар работы над «Сестрами», когда первая редакция — эмигрантская — уже была закончена, а вторая — советская — едва начата. И опять-таки не случайно именно эту, наполненную революционным пафосом вещь выбрал писатель для публичного чтения. Причем не где-нибудь, а в советском посольстве в Берлине, накануне возвращения на родину. Написанный в эмиграции роман был опубликован уже на родной земле. Впервые под заголовком "Закат Марса" он появился в шестой книжке "Красной нови" за 1923 год. Небезынтересно, что релятивистский принцип нашел воплощение и в «Аэлите». Время в аппарате, летящем к Марсу, течет отлично от земного.
