Точно так же живут лучшие произведения А. Беляева, а слабые сугубо технические его творения, хотя недавно и переизданные, не могут уже вызвать прежнего интереса. То же самое можно сказать и о некоторых более поздних произведениях, как, скажем, "Истребителе 2Z" С. Беляева и "Тайне профессора Бураго" Н. Шпанова. Чисто служебный фантастический их элемент претерпел быструю инфляцию, и спала вуаль, за которой скрывались художественные слабости. Такая же участь постигла и ряд произведений фантастики ближнего прицела, несмотря на то, что некоторые из них были созданы еще совсем недавно. Взять хотя бы "Горячую землю" Ф. Кандыбы, в основу которой положена проблема использования горячих недр планеты. Но разве можно брать рядовую, в общем-то абсолютно реальную проблему сегодняшнего дня в основу произведения, подчиняя ей сложные перипетии, обусловливая ею не только профессии, но и характеры героев?
Конечно, цель всего творенья — мы,
Источник знанья и прозренья — мы.
Круг мироздания подобен перстню,
Алмаз в том перстне, без сомненья, — мы.
Омар Хайям
"Vita brevito ars longo", — говорили римляне — мастера лапидарных формулировок. "Жизнь бренна — искусство вечно"… Не уверен, что есть что-нибудь действительно вечное в бескрайней Вселенной, где все подвержено изменению, а гибель и рождение замкнуты в круг без конца и начала. Но как бы там ни было, искусству уготовлена долгая, по сравнению с человеческой, жизнь. Разве это не диво, что не машина времени, придуманная фантастами, не хитроумный прибор, сконструированный в каком-то неведомом НИИ, а всего лишь стопка сброшюрованных листов бумаги позволяет нам бессчетно возвращаться назад? Она — словно билет в дивную сказочную страну, где ничего не меняется, хотя и полно движения. Как необыкновенно приятно, как упоительно бывает посетить ее после долгого отсутствия и застать все на своих местах, все как было. Это не только сверхсветовой полет в мир вымысла, где живут и всегда будут жить любимые наши герои, но и возвращение в собственное детство. Иначе мы бы вряд ли стали столь часто перечитывать полюбившиеся с давних пор книжки.
"Аэлиту" и "Гиперболоид инженера Гарина" я, как положено, прочитал, будучи еще школьником, и с тех пор нет-нет да снова поброжу по городам, затерянным среди красной пустыни Тумы, или Крестовскому острову в Ленинграде, где в заброшенном подвале узкий, как вязальная спица, луч выписывает сквозные вензеля на стальных болванках. Зачем я это делаю? Почему? Сам не знаю.
