Ремо лезет под кресла и пытается нащупать у парня пульс.
Фарра, у вас шок. Сядьте.
Голос в голове принадлежит… Коэни? И по–девичьи хрупкая рука, настойчиво тянущая меня вниз, принадлежит, кажется, тоже ему.
И почему–то тело начинает послушно опускаться на пол.
После этого наступает темнота.
— Орие. Орие!
Я открываю глаза и рывком сажусь, отпихивая протянутую руку.
— Это что, Бездна меня побери, было?…
Тайл сидит рядом, скрестив ноги и оттирая обрывком тряпки кровь со лба. Скашивает на меня глаза:
— Ты упала в обморок. Поздравляю с переходом в стан слабого пола.
— Смешно, просто не могу, — я поморщилась. — Все живы?
— Пока да, — Тайл бросил косой взгляд в дальний угол, где виднелись спины Ремо и Коэни, и замолк. Я посмотрела на повязку у него на лбу, на разбитые пальцы, и начала потрошить пакет первой помощи.
— Давай сюда, — я взяла его за руку и принялась обрабатывать порезы.
— Да ну, ерунда…
— Тебе этими руками еще работать. Ноги как — нормально?
— Синяки потрясающие, но жить буду, — он замолчал, макая тряпку в горку снега и продолжая оттирать лицо от запекшейся крови.
— С остальными что?
— Ремо потрясло только. Вампирчик тоже вроде ничего — они далеко сидели… У Оглобли сотрясение, не тяжелое, но если бы не броня, костей бы не собрал — он ведь со связистом этим рядом сидел. Отшельник… сама понимаешь, силовой щит повесил, большой, даже мне перепало и рубке — а то бы смяло в лепешку. Нам вообще повезло, что так низко шли — иначе на земле были бы по частям.
— Повезло, повезло, — пробормотала я, принимаясь за вторую руку. — Почему мы вообще упали?
— В этом и проблема, — Тайл тревожно посмотрел на меня. — Я не знаю. Двигатели просто… Потухли, разом, будто вообще никогда не работали. Такая система не гаснет в один миг, даже если ей отключить питание. Я не знаю, что думать, Орие.
Я помолчала, размышляя. Ладно, это уже не самый важный вопрос. Пока.
— Сигнал бедствия пробовали посылать?
— Да. Без толку. Сама понимаешь, связи здесь нет…
— А Зима? Что с ним?
— Не знаю, я Ремо под руку не лез. Но не думаю, что что–то хорошее, если он до сих пор не очнулся.
— А сколько времени? — спохватилась я, вдруг поняв, что отсек освещают все целые лампы.
— Вечер уже. И холодает…
Последнее было понятно безо всяких подсказок. Люк на корме был закрыт, но огромная рваная дыра в потолке пропускала гораздо больше холода, чем хотелось бы, а из щелей между скалой и полом ощутимо сквозило. В дайре было теплее, чем снаружи, но, боюсь, только потому, что здесь не было ветра.
