Ардальон мечется по террасе. Не знает, куда ему деваться, — так его бабушка застыдила. Даже начал чихать. Носом тычется в углы. Чихает. И снова тычется. «Поздно теперь чихать, — говорит бабушка. — И по углам нечего рыскать. Дырок там нет!» Дедушка все углы сам заделал. Так что мышиных нор у нас на даче нет. Эта мышь откуда-то от соседей пришла. Но если Ардальон и дальше так себя будет вести, то мы, конечно, дождёмся. Мыши прямо у нас под носом поселятся. «Я же ему не велела, — защищаю я. — Он меня послушал!» На руки Ардальона схватила и целую в нос. А он вырывается и чихает. Рвётся в свои углы. Так разволновался! «Тогда сама лови, раз он у тебя такой послушный, — говорит бабушка. — Я мышей больше всего на свете боюсь, учти!» — «Учту», — говорю я.
А ловить всё равно не буду. Пусть на свободе живёт. Такая хорошенькая! Глаза как капельки. Булке же ничего не сделалось, что наша мышка на ней посидела немножко. А бабушка уже моет кастрюлю с мылом. Весь хлеб выбросила. И ещё морщится…
Так что нам тоже ничего такого не будет. Просто, если тихий час уже кончился, бабушка будет ждать. Думать: где же её любимые внуки? Без них на даче скучно.
Мы к своей даче уже подходим.
Дымок над трубой стоит как нарисованный. Окна блестят, и между ними вьётся по стенкам вьюнок. У него цветы розовые. Подсолнух вырос перед крыльцом; вот уже не на месте, теперь его обходи. И над подсолнухом тарахтит толстый шмель. Примеривается сесть. На ступеньках воробьи из-за крошек дерутся. Молча. Один растопырился и другого носом толкает. Все крошки хочет себе забрать. Какой!
Ардальон на грядке лежит и нежится. Усы у него дрожат — так нежится. Бабушка сидит рядом на корточках и морковку полет. Вообще-то прореживает. Этой морковки столько! Вылезла без толку и теперь друг дружке мешает.
Всеволод сразу подскочил и морковку — хвать!
А бабушка хвать у него! И мытую ему всунула. Всеволод даже не успел рассердиться. Уже грызёт чистую.
— Ну, отдохнули? — смеётся бабушка. — Ну молодцы!
— Мы так хорошо отдохнули, — рассказывают Андрюша с Серёжей. — Кролика в море мыли!
— Кролика? — удивилась бабушка. — Вот это вы зря.
— Нет, не зря, — объясняю я, — он был ужасно грязный. А мы его досуха вытерли. Полотенцем!
— Тогда, конечно, — говорит бабушка. — Может, обойдётся…
Потом спохватилась:
— А кто вас на море пускал?
— Никто, — говорю я. — Но ведь у кого спросишься, если тихий час? Мы хотели спроситься!
Мы все на корточках сидим. Хрустим морковкой. Мы её прореживаем. Так дружно! У Андрюши особенно здорово получается, бабушка считает. И у Серёжи. Но особенно у меня, прямо прекрасно. Только подряд морковку дёргать не надо. Некоторую всё же лучше пока на грядке оставить. А то мы как-то её чересчур прореживаем. В другой раз нечего будет делать. Особенно Всеволод бесстрашно эту морковку прореживает. Двумя руками в грядку вцепился.
